Верующие женщины Godwomen.org

Поздним осенним вечером 1840 года рыбаки с мыса Виллафрана, что близ Ниццы, возвращались домой и вдруг явственно различили в вое ветра рыдания скрипки, горестные человеческие вздохи. И на другой день тоже, и на третий... Казалось, звуки неслись со стороны лепрозория. И в самой лечебнице шептались о том, что слышат леденящие душу стоны - они исходят из мрачной, сырой кельи, куда несколько дней назад тайно привезли гроб с покойником... Разговоры эти дошли до городских властей. Последовал приказ: немедленно убрать гроб из больницы.

Чей же прах, вопреки обычаю, обретался поверх земли? Никколо Паганини! Гениальный скрипач и композитор, игра которого в течение десятилетий  вызывала бурный восторг всей Европы, скончался в Ницце 27 мая 1840 года. И тут же местный епископ во всеуслышание обвинил Паганини в страшном грехе: "Нечестивец, он перед смертью отказался принять святое причастие". Погребение музыканта по церковному обряду было запрещено. Но с этим не могли согласиться друзья скончавшегося гения: они начали хлопотать о разрешении похоронить его по-христиански. Два месяца набальзамированное тело оставалось лежать на смертном одре, на вилле графа Чессоле, у которого Паганини гостил. Граф принял опеку над малолетним сыном друга, Акилле. Гроб с телом покойного был перенесен в подвал дома. Но стали роптать слуги: им чудилось, что останки излучают зыбкий свет, слышатся стоны призрака... Тогда прах и перевезли в лепрозорий, а оттуда, снова тайком, снова ночью, - к стенам фабрики по производству оливкового масла. Здесь Чессоле и закопал гроб. Но вскоре выяснилось: земля там настолько ядовита, что быстро разъест не только дерево, но и железо. Тогда Чессоле темной безлунной ночью, в бурю, перевез гроб друга в одно из своих владений, в Пьерла, и закопал у подножия сарацинской башни.

Но на том дело не кончилось. Жуткая одиссея праха великого Паганини только начиналась. 57 лет прожил он на свете, следующие 56 его останки кочевали по Италии, их возили на кораблях морем, но всякий раз неприступная стена преграждала путь к кладбищу...

Трижды посылались прошения королевскому сенату в Ницце - трижды отклонялись. Друзья Никколо обращались к Папе Григорию ХVI. Но Ватикан медлил с ответом. Дошли до короля. Карл Альберт был поражен, что великому музыканту отказано в церковном погребении. "Высочайшее желание" захоронить прах Паганини "в святом месте, с подобающей пышностью" было передано на родину Никколо, в Геную, кардиналу Тадини. Кардинал оставил просьбу короля без внимания...

Но действительно ли Паганини отверг в час смерти святое причастие? Крещенный в малолетстве, он никогда не был атеистом. И сына своего заставлял неукоснительно исполнять католические обряды.

В завещании, вскрытом после смерти, он просил отслужить по нему сто месс и заканчивал его так: "Отдаю мою душу великой милости моего Творца". В комнате Паганини нашли два изображения распятия и три - Девы Марии. Как же можно было объявить его нечестивцем?

Однако иезуиты, к коим был близок и кардинал Тадини, вынесли приговор Паганини еще при его жизни. Они объявили "дьявольскими" его вариации 1814 года: "Подражание животным и птицам на скрипке недопустимо. Дьявол ревет их голосами". Мастера, чья слава росла, иезуиты не оставляли своими обвинениями и потом.

Конечно, фантастическая игра Паганини выходила за пределы человеческого понимания. Она вызывала не только бурю восторгов, она гипнотизировала, доводила людей до истерики. "Адски божественным скрипачом" назвал его Шуберт. Гете, слушая Паганини, видел перед собой "столб пламени" и признавался, что не находит слов выразить свои впечатления. Гейне, потрясенный игрой музыканта, писал: "Темная его фигура, казалось, только что вышла из преисподней. На мертвом, бледном лице гений и страдание оставили свой след... Кто он?... Порой в глазах страшного артиста пылала жажда разрушения, его тонкие губы шевелились... Я, в страхе потерять рассудок, закрыл глаза и заткнул уши..."

Чудеса, творимые скрипачом, порождали легенды в средневековом духе. Говорили, что он продал душу дьяволу, а та самая четвертая струна, из которой Паганини извлекал волшебные звуки, сделана из кишок его жены, им задушенной.

В Вене некий господин утверждал, что сам видел, как за спиной скрипача стоял дьявол с рогами и хвостом - он-то и водил смычком. Лейпцигские газеты намекали, что игра Паганини - дело нечистое. Да что газеты! Даже некоторые братья по искусству верили во всю эту чертовщину. Однажды в Кельне Паганини угостил музыканта, с которым там познакомился, отличным французским нюхательным табаком, полную табакерку насыпал. И что же? Тот отошел в сторонку и выбросил дорогой презент: вдруг это сатанинское зелье?..

Да, конечно, Паганини, когда играл, становился иным, странным. Он брал в руки скрипку - и мгновенно преображался. Губы складывались в сардоническую улыбку. Глаза метали молнии... И по залу проходил электрический ток.

Он весь отдавался игре. Поза его была неестественна, корпус невероятно искривлен. В чем держалась его душа? Худоба была невероятная...

Сохранился портрет Никколо в ранней юности: он и красив, и строен, стан прямехонек. Но с годами его тело невероятно изменилось! Как это произошло? Помогла природа? Почему - только ему? Легионы скрипачей с утра до ночи изнуряют свой организм теми же упражнениями - но тело одного Паганини было "перекроено" неведомым портным на особый лад.

Впалая грудь его с левой стороны, где он держал скрипку, значительно расширилась, а рука заметно вытянулась. Пальцы вовсе не были длиннее, чем у обычных людей. Однако во время игры они растягивались! Удлинялись вдвое! Совершали немыслимые движения!.. Иногда Никколо забавлял дам, сгибая большой палец так, что он касался тыльной стороны ладони. Руку в локте легко поворачивал назад. Скрипка, словно вросшая в плечо, становилась частью его левой руки, смычок - продолжением правой.

Но скрипка забирала все его силы, высасывала соки из тела. И здоровье, без того слабое, гасло. Его постоянно мучил холод. Даже в жару он кутался в шубу. По ночам изводил кашель. Туберкулез с легких перешел на горло. За два года до кончины он потерял голос. И тогда же потеряла голос его любимая скрипка Гварнери. Инструмент удалось починить. Но к маэстро голос не вернулся. Только маленький Акилле, встав на стул и приблизив ухо к губам отца, мог угадывать его слова. Но Паганини еще продолжал играть.

А потом что-то разом случилось и с его удивительными пальцами: они отказывались  держать смычок! Могла ли быть беда страшнее этой?

И все-таки скрипка, на самом пороге смерти, решила проститься с Паганини. Он сидел тогда опустошенный у окна своей спальни. Взгляд его упал на портрет Байрона, висевший у кровати. И пальцы -уже долгое время мертвые - ожили! Руки потянулись к скрипке - полились звуки прекрасной импровизации, посвященной Байрону... С последней музыкальной фразой холод снова сковал кисть, и уже навсегда.

Дни с 7-го по 27 мая полны невыносимых мучений. Он не может даже глотать пищу, а Акилле - распознавать движения губ отца.

Епископ Ниццы был осведомлен о состоянии музыканта. Он посылает к нему каноника Каффарелли, исповедника прихода. Это было в один из последних для Никколо дней. Между приступами кашля Паганини объясняет: завтра же он начертит исповедь на дощечке и передаст канонику. При встрече присутствовала служанка: да, так все и было, подтвердит она. И один из друзей Никколо расскажет, что тот просил срочно принести ему гладкую дощечку, так как "люди уже не понимают его". Он не успел написать то, что хотел. Кризис обрушился внезапно. Никколо поднял было руку, чтобы осенить себя крестом. Не донес...

Каноник - в угоду епископу - извратил события: да, во время его визита у Паганини начался кашель, и он, каноник, стал тут же "неоднократно увещевать" музыканта, "пытался заставить произнести святое имя Иисуса и Марии" - но Паганини якобы наотрез отказался. Только как он, безголосый, мог выговорить хотя бы одно слово?!

Священник сказал еще, что видел на стенах дома скрипача "непристойные картины, не содержащие ничего религиозного и христианского". Простак не знал, что это были копии шедевров, хранящихся в самом Ватикане!

Только в 1844 году останки гения на корабле "Мария-Маддалена" были переправлены в Ниццу, а оттуда в Геную. В сопроводительном листе судна говорилось: "Тело барона Паганини следует в Геную в трех ящиках: ореховом, светлого дерева и цинковом. Из Генуи прах сразу же будет перевезен в дом Паганини в Польчевере". Это был указ самого короля, но все должно было произойти незаметно - "прах помещен в скромном месте, без погребальной процессии", - ведь запрет Церкви снят не был. На вилле Польчевере гроб пролежал целый год.

За это время Акилле добился разрешения отслужить в Парме мессу в память отца. После этого пармский епископ позволил ввезти тело в герцогство. Двадцать лет гроб был зарыт в саду пармской виллы Паганини "Гайоне". И только внук Никколо Паганини, Аттиле, добился погребения на кладбище.

Ныне на могиле Паганини часовня, а на мраморе - благодарные надписи потомков.

А в Генуе, в переулке Черной кошки, на фасаде старинного здания - резной алтарь с фигурой Девы Марии, и под ним, на мраморной доске, надпись,  гласящая, что в "этом скромном жилище" родился Паганини, "в божественном искусстве звуков непревзойденный мастер".

"Наука и Религия"