7 апреля 30 года снятого с креста Иисуса заворачивают в новое полотно и кладут в гроб…Смерть и погребение в древней Иудее
Когда человек умирал, то близкие ему люди сразу же разрывали на себе одежду. Что касается обрядов над умершими, пишет Иосиф Флавий (Иудейские древности), то по Закону (Торе) не полагалось устраивать ни пышных погребений, ни богатых надгробных памятников. Заботиться о похоронах надлежало ближайшим родственникам. В Палестине тела погребали вскоре после смерти, обычно в течение 8-ми часов. В Деяниях апостольских читаем, что Анания, муж Сапфиры, был похоронен в течение трех часов после смерти: "Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это. И встав, юноши приготовили его к погребению и, вынеся, похоронили. Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся", Деяния 5:5-7.
Тело омывали и помазывали благовониями. В рассказе о похоронах Христа говорится, что Иосиф Аримафейский обернул тело в Плащаницу, и упоминаются благовония, подготовленные для умащения тела:
"Пришел также и Никодим, - приходивший прежде к Иисусу ночью, - и принес состав из смирны и алоя, литр около ста", Иоанна 19:39;
"Иисус же сказал: оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего", Иоанна 12:7;
"возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди", Луки 23:56.
Об обмывании тела ничего не говорится, вероятно, потому, что тела трагически погибших обмывать было не принято. Покойного обычно погребали в саване, сшитом из лучшей ткани. По свидетельству Евангелистов, тела обертывали плащаницей с благовониями, лицо покрывали платком, а ноги и руки - связывали. Для фиксации закрывающих глаза век на них накладывали монеты. Во время раскопок в Иерихоне обнаружены кости умерших (времен Христа) с монетами в глазницах. Во время раскопок в Иудейской пустыне обнаружен подобный пример, датируемый II веком. Но это не имеет ничего общего с традицией помещения денежек в рот покойного (как делали, например, греки, считавшие, что монета послужит в загробном мире платой перевозчику через "реку забвения").
Согласно традиции, во время похорон мужчины несли тело на носилках, впереди носилок шли женщины. Закон обязывал всякого прохожего присоединиться к погребальному шествию и вместе с остальными оплакать покойника. Участники процессии разрывали на себе одежды и громко рыдали, часто приглашались профессиональные плакальщицы. В процессии участвовали также флейтисты. Евреи любили музыку, к тому же музыка была единственным видом искусства, которым разрешалось заниматься вполне свободно, поскольку рисование и скульптура - были запрещены.
Бедных погребали за стенами Иерусалима, в Кедронской долине, в общей могиле для бедных. Богатые семьи имели гробницы, высеченные в скалах. Некоторые из них были столь огромны, что напоминали целые подземные поселения. Это подтверждают археологические раскопки в Иерусалиме. В частности, были обнаружены родовые захоронения первосвященников евангельских времен, включая захоронение Каиафы.
Простая гробница обычно представляла собой прямоугольную комнату с выступами (аркосолиа) или углублениями (коким) в стенах. Тело полагали или в гроб, или просто без него, а саму гробницу запечатывали. Каждое помещение в гробнице закрывалось, как дверью, камнем. Погребальные углубления имели каждое свою маленькую дверь. Весь комплекс гробницы закрывался огромным камнем, как это описано в Евангелиях. По обычаю в течение трех дней после похорон приходили осматривать могилу, чтобы проверить, не похоронили ли по ошибке живого человека. Из-за обычая хоронить очень быстро бывали случаи ошибок, но так как тела не засыпали землей, то человек не погибал. Приход женщин к гробнице Христа полностью соответствует этому обычаю: " И весьма рано, в первый [день] недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен", Марка 16:2-6.
Дверь гробницы после погребения белили, показывая таким образом, что там находится недавно погребенное (тлеющее) тело. В Иерусалиме и его окрестностях было принято по прошествии времени, когда тело полностью истлевало, собирать кости в оссуарий. Обычай этот возник во второй половине первого века до РХ и исчез с разрушением Храма в 70 году от РХ. Причины появления этого обычая и его исчезновения до сих пор не ясны.
После похорон семья и знакомые собирались за трапезой. Расходы на нее были достаточно велики, так что сложился обычай посылать еду в дом умершего, а гости в этот период приносили с собой еду. Траур продолжался 30 дней; причем, в первые семь дней не работали, сидели на полу или на циновках. В эту неделю не надевали обуви, не мылись, не умащивали тела. Только самые бедные люди имели право сократить этот период до трех дней. Все это время в дом траура приходили друзья и знакомые, чтобы утешить скорбящую семью. По окончании семи дней основного траура, наступал второй период, в который скорбящим запрещалось принимать участие в пирах, устраивать свадьбы и т.д. Если умирали родители, то некоторые траурные обычаи продолжались до года.
Древнейшие свидетельства о судьбе Плащаницы
В мозарабской литургии, восходящей, по преданию, к святому апостолу Иакову, брату Господню, говорится: "Петр и Иоанн поспешили вместе ко гробу и увидели на пеленах ясные следы, оставленные Тем, Кто умер и воскрес".
Древнейшим текстом, содержащим упоминание о Плащанице, является апокрифическое Евангелие от Евреев, которое цитировал св. Иероним (IV в.). В нем говорится: "В то время Господь, отдав Плащаницу служителю священника, явился Якову". Некоторые из современных историков видят в этом сообщении указание на сохранение Плащаницы в христианской общине.
В другом апокрифическом источнике (Евангелие Гамалиеля) упоминается о "погребальных простынях" Христа. Считают, что до нас дошла редакция, созданная около 100-го года. Это часть "Истории Пилата", которую цитирует Юстин в середине II века.
Самое старое известие о существовании полотна с изображением Спасителя принадлежит св. Епифану, епископу Саламанки (315-403). В послании епископу Иоанну Иерусалимскому св. Епифан писал, что при входе в церковь Анаблафа (около Иерусалима) он видел полотно с изображением человека, о котором говорят, что это изображение Самого Христа. Сам святой так не считал. В это же время Папа Римский Сильвестр I (314-335) распорядился, чтобы антиминс (скатерть) на Святом престоле в алтаре изготавливался не из шелка, а из льна в память о Плащанице. Декрет Папы содержится в Liber Pontificalis. Это позволяет предположить, что в IV веке знали, как выглядит Плащаница.
В 325 году Евсевий Кесарийский включает в свою "Церковную историю" (кн. I. 13) изложение Легенды об Абгаре V (Черном), правителе Эдессы в I веке по РХ. Евсевий же пишет об обмене посланиями между Христом и Абгаром. Историкам известны различные варианты этой легенды, один из которых содержится в Учении Аддая, - рукописи на старосирийском языке конца IV или середины VI вв. Со временем легенда обросла подробностями, в том числе сообщением о передаче Абгару изображения Христа (специально для него выполненного).
В 340 году в своей второй вводной проповеди о тайнах христианства св. Кирилл Иерусалимский вспоминает о "Плащанице - свидетельнице Воскресения". В связи с развитием паломничества по святым местам появляются свидетельства о присутствии Плащаницы в разных городах Палестины.
Только с середины VI века на Востоке появляется след изображения, которое пытаются отождествить с Плащаницей. Речь идет об "изображении из Эдессы". Легенды о нем известны уже с начала IV века. Дошедшие тексты говорят о вере в связанные со святыми полотнами чудеса: об обретении второго глаза одноглазым римским солдатом, который стерег вход в гробницу Христа, о воскресении "благоразумного разбойника". В конце концов, говорят легенды, чудесные полотна были унесены на небо. Тем самым, делают вывод исследователи, речь идет о том, что в той среде, в которой бытовали эти легенды, уже ничего не знали о возможности сохранения полотен.
О появлении Образа в 594 году упоминает в своей "Церковной истории" сирийский историк Евагрий Схоластик (536 – ок.600). Он пишет, что Образ был случайно обнаружен в 544 году в нише, укрытой над входными воротами в город Эдессу. Большинство современных историков считает, что Образ был обнаружен скорее в 522 году, во время реставрации кафедрального собора после наводнения, о чем есть упоминание в трудах византийского историка Прокопия Кесарийского (VI в.). Об Образе из Эдессы говорит Папа Стефан II. Есть упоминание о нем в текстах II Никейского собора (787 г.).
Существование легенд, связанных с Эдессой, позволяет судить, что с первых веков Образ Спасителя мог быть сохраняем в Эдессе. И в любом случае, с начала VI века, с момента появления Изображения в Эдессе, влияние Его на весь христианский Восток (на религиозную, иконографическую и даже политическую жизнь) сохранится до захвата Константинополя крестоносцами в 1204 году, когда Оно исчезло. Все это объясняет, почему в центре исследований истории Плащаницы оказалась Эдесса.
Плащаница или плат?
Определенно о существовании Изображения на полотне можно говорить только с VI века, то есть с момента его вторичного открытия в Эдессе. Именно тогда конкретное физическое существование Нерукотворного Образа было отмечено в исторических исследованиях. Но Образ из Эдессы, как гласят древнейшие тексты, связан не с Плащаницей, а с "Нерукотворным Спасом".
Уже упоминаемый Евагрий Схоластик объясняет происхождение Образа так: по просьбе Аннана - посланника Абгара, который не сумел написать портрет Спасителя, Христос взял платок и приложил его к Своему лицу. Так возникло "нерукотворное изображение" (отсюда Спас Нерукотворный).
Тогда Хосрова охватило честолюбивое желание взять город Эдессу.Его побуждало к этому и терзало его разум христианское предание, согласно которому утверждали, что город не может быть взят по следующей причине. В стародавние времена некий Авгар был топархом Эдессы (так тогда называли царей у различных народов). Этот Авгар был самым умным человеком своего времени, и поэтому царь Август был к нему расположен. Желая заключить с римлянами мир, он прибыл в Рим. Во время беседы с Августом он так поразил его своим выдающимся умом, что Август никак не хотел отказываться от его общества; он очень любил беседовать с ним и всякий раз, когда виделся с ним, не желал его отпускать. Позднее, дожив до глубокой старости, Авгар подвергся тяжкому недугу подагры. Страдая от болей, и, как следствие этого, от неподвижности, он поручил это дело врачам. Со всей земли он собрал самых сведущих в этой болезни. Но впоследствии, поскольку они не могли найти для него средств исцеления от недуга, он отослал их и, сознавая свою беспомощность, оплакивал посланную ему судьбу.
В то время Иисус, Сын Божий, будучи во плоти, пребывал среди жителей Палестины; тем, что Он никогда ни в чем не погрешил, и более того, совершал невозможное, Он ясно показал, что Он поистине сын Божий. Призывая мертвых, Он воскрешал их, как будто ото сна, слепым от рождения открывал глаза, очищал все тело от проказы, излечивал хромоту и другие болезни, считавшиеся среди врачей неисцелимыми. Услыхав об этом от тех, кто приезжал в Эдессу из Палестины, Авгар воспрянул духом и написал Иисусу письмо, в котором он просил его покинуть Иудею и тамошних неразумных жителей и жить в дальнейшем вместе с ним. Когда Христос увидел это письмо, Он ответил Авгару, напрямик отказавшись прибыть к нему, но пообещав в том же письме исцеление. Говорят, что Он также добавил, что город никогда не будет взят варварами. Об этой концовке письма было совершенно неизвестно тем, кто описывал историю того времени, поскольку они об этом нигде даже не упоминают. Эдесситы же говорят, что нашли ее вместе с письмом, поэтому, конечно, они в таком виде и начертали письмо на городских воротах вместо какой-либо другой защиты"..Когда Авгар получил письмо Христа, он вскоре избавился от мучений и долгое время прожив в добром здравии, умер. Тот из его детей, который унаследовал его царство, оказался самым нечестивым из всех людей и, помимо того, что причинил много зла своим подданным, он, опасаясь отмщения со стороны римлян, перешел на сторону персов.
Много времени спустя эдесситы, уничтожив находившийся у них варварский гарнизон, передали город римлянам. Возникает мысль, что даже если Христос этого, как сказано, и не написал, все же Он, поскольку люди пришли к такому убеждению, пожелал уберечь город от захвата, чтобы не подать им повод к заблуждению. Но пусть это будет так, как угодно Богу, так об этом и говорится.
Авгарь - имя властителей Осроенского царства в Эдессе, которое было основано в 137 году до РХ и уничтожилось при Каракалле, в 216 по РХ. Известнейший из властителей - V, по прозвищу Уккама, то есть черный, царствовал с 13 по 50 годы по РХ. Его имя приобрело знаменитость в IV веке, когда Евсевий Кесарийский в эдессинском архиве нашел сирийский документ, свидетельствующий о переписке его с Иисусом Христом. Этот рассказ с различными прибавлениями появляется в сирийской рукописи "Doctrina Addaei" (напечатанной Георгом Филипсом, L., 1876) и в различных греческих переделках. По Евсевию, Авгарь, пораженный тяжкою болезнью, просит о помощи Христа, признавая Его Богом или Сыном Божиим, предлагая Ему свою резиденцию для Слова Божия, и что Иисус Христос, отклоняя предложение тем, что Его Божественная миссия связывает Его с Иерусалимом, обещает, по Воскресении Своем, послать к нему одного из учеников, который его и исцелит. По Воскресении Христовом, продолжает Евсевий, апостол Фома послал в Эдессу Фаддея, одного из 70 учеников, который исцелил царя и распространил там христианство. Этот рассказ находится в теснейшей связи с посылкою Спасителем Своего Нерукотворного Образа в Эдессу. С этого образа списывались с IV века многие копии (Авгарские образа), находя большое распространение.
Для характеристики изображения Евагрий Схоластик употребляет два понятия: aceiropoietoV (по-гречески это означает "нерукотворное изображение") и - Mandulion. Этимология слова Mandulion указывает на его греческое происхождение от слова, которое означает "полотно, платок для вытирания пота". Согласно другой гипотезе, это понятие происходит от заимствованного греческим языком персидского слова, которое в греческом языке означало "большой льняной плащ". Еще одно значение - полотно, используемое в церковной литургии.
Версия Дж. Вильсона
Тождественность Плащаницы и Нерукотворного Спаса попытался доказать Дж. Вильсон. Для того чтобы доказать идентичность Плащаницы и плата с изображением Нерукотворного Спаса, Вильсон пытается реконструировать историю Плащаницы с момента снятия Спасителя с Креста.
По какой причине ученики переправили Плащаницу из Палестины?Ни плат, которым было закрыто Лицо Христа, ни Его погребальная Плащаница (пелены) не сохранились в Палестине.
По мнению профессора - протоиерея отца Глеба (Каледы), о Плащанице знали и прятали ее. "По преданию, Плащаница какое-то время хранилась у святого апостола Петра, а затем передавалась от ученика к ученику. В сочинениях доконстантиновой эпохи она практически не упоминается, ибо это была слишком большая святыня и сведения о ней могли бы послужить поводом для поисков ее языческими властями и привести к ее уничтожению. При частых тогда гонениях уничтожали все предметы христианского культа, особенно книги и в первую очередь Евангелия, которые прятались в потаенных местах и вносились для чтения в молитвенные собрания только на краткое время".
Иную точку зрения высказывает Дж. Вильсон, предлагающий искать причину этому в жестких требованиях ритуальной чистоты, которая играла большую роль весь период существования Храма. Только в состоянии ритуальной чистоты было дозволено входить в Иерусалимский Храм и совершать положенные обряды. Законы храмовой чистоты очень сложны и запутанны. Во время войны все воины становились нечистыми. Кроме этого, нечистым человека делало прикосновение к падали, а также некоторые болезни. Нечистыми становились женщины в период месячных и после родов. Нечистота передавалась и от нечистого человека, и от посуды, из которой он ел или в которой готовил пищу.
Для евреев все связанное с умершим, является нечистым и тем самым не должно быть показываемо. Ритуально нечистым становился человек, прикоснувшийся к покойнику или находившийся с ним под одной крышей, равно как и посетивший кладбище.
Отзвуки этого понимания мы находим в Евангелии от Иоанна, в котором рассказывается о встрече Марии Магдалины с Иисусом Христом после Воскрешения: "Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! - что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему", Иоанна 20:16-17.
Исходя из такого понимания, пишет Вильсон, для учеников Христа как для верующих евреев, все, что имело контакт с покойником, было нечистым и должно было быть уничтожено. Кроме того, продолжает Вильсон, на полотне было изображение человека, что также было нарушением заповеди: "Не делайте себе кумиров и изваяний", Левит 26:1.
Разумеется, для учеников Христа Плащаница стала святыней, но они отдавали себе отчет в том, что для всех остальных евреев ее сохранение было идолопоклонством и источником оскорбления их религиозных чувств. Поэтому Плащаницу следовало тщательно скрывать. Эдесса как место хранения могла появиться в связи с желанием Абгара V побольше узнать о Христе. Эдесса была вне культурного влияния евреев, и в ней благосклонно относились к изображениям живых существ. Но и в Эдессе, продолжает Вильсон, никто не стал бы принимать в подарок погребальных полотен. Поэтому Плащаница должна была превратиться в плат. Это сделал, по версии Вильсона, служитель, ведавший головными уборами правителя. Этот высокий сановник был одновременно хорошим ремесленником. Он изготовил золотое обрамление для сложенной в несколько раз Плащаницы. Смысл всего этого действа заключался, по мысли Вильсона, в том, чтобы превратить погребальное полотно в плат с изображением головы Спасителя.
Это самое слабое место в реконструкции истории Туринской Плащаницы, которую предлагает американский исследователь. В ее пользу говорит только наличие сгибов на полотне Плащаницы, свидетельствующих о том, что ее действительно складывали таким образом.
Одним из последствий пребывания в Эдессе апостола Фаддея (с Нерукотворным Спасом) и исцеления Абгара было возникновение христианской общины в Эдессе, по словам современных историков, - одной из самых многочисленных на Ближнем Востоке.
Сравнивая древние версии (IV-X вв.) событий возникновения Нерукотворного Образа, Вильсон обращает внимание на то обстоятельство, что более поздние тексты (X в.) ясно пишут о Плате (т.е. о Нерукотворном Спасе), в то время как ранние (IV в.) не конкретизируют формы и размеров святыни. Объяснение простое - известное ранее только по преданию в X в. небольшое изображение "Нерукотворного Спаса" (на плате) было торжественно перевезено из Эдессы и хранилось в Константинополе. Между II и VI веками древние авторы вообще не связывали историю Нерукотворного Образа с Эдессой. К примеру, около 383-го года город посетила самая известная христианская паломница того времени Эгерия из Аквитании (современная Франция). Она подробно описала местные достопримечательности, включая пруды, полные карпов, но ни словом не обмолвилась о той великой святыне, благодаря которой город вошел в историю христианства.
Крупнейший британский знаток истории Византии и Церкви С.Рансимен так прокомментировал ее мемуары: "Эгерия была страстная путешественница, а в способности найти занимательное и древнее она не уступала современным американским туристкам. Если бы столь интересная реликвия в то время существовала, то я уверен, что она бы не прошла мимо внимания Эгерии". Ни слова об интересующем нас предмете не написали ни святой Ефрем Сирин (он жил в Эдессе в конце IV века), ни Иешу Стилит (он жил в Эдессе около 507-го года). В то же время легенда об Авгаре и о "нерасторжимом слове Христа" была известна Иешу Стилиту, который утверждал, что благодаря "вере царя и справедливости его обитателей древних времен, этот город был достоин получить благословение Господне".
Особое почитание западных ворот Эдессы отметила Эгерия, которая записала, что местный епископ Евлогий сказал ей: ". С этого дня, когда посланец Ананий прибыл через эти ворота с посланием от Господа, стража следит сегодня за тем, чтобы ни один нечистый и никто в трауре не входил через эти ворота и чтобы никаких тел умерших через них не вносили". Кроме того, епископ сказал знаменитой паломнице, что во время осады города персами, прочтение Послания Христа привело к снятию осады и спасло город.
По мнению Вильсона, забвение памяти о Нерукотворном Образе было вызвано тем, что после смерти Абгара и наследовавшего ему сына-христианина (Maану V) в 57 году правителем Эдессы стал его другой сын - преследователь христиан (Maану VI). В результате гонений христианская община была уничтожена. Спасая святыню, кто-то из христиан тщательно замуровал ее в нишу над западными городскими воротами, где она пролежала почти пять столетий.
К тому времени, когда Образ был обнаружен, город Эдесса был уже частью Византийской империи. И, хотя город находился на окраине империи, он был знаменит в христианском мире. В его церквах покоились привезенные из Индии мощи апостола Фомы, святых Козьмы и Дамиана, святого апостола Фаддея. Поэтому, когда в 525 году в городе произошло страшное наводнение, тогдашний правитель империи и будущий великий император Юстиниан спешно прислал в Эдессу своих архитекторов. Во время работ по восстановлению крепостной стены в Эдессе в нише над западными воротами города был обнаружен Нерукотворный Образ Христа. Вместе с ним в этой нише был замурован идентичный ему оттиск изображения Спасителя на обожженной глине. Этот оттиск (Keramion) долгое время хранился в соседнем городе Иераполис и в 969 году был вывезен в Константинополь. Древнейшее его изображение рядом с Нерукотворным Спасом содержится в рукописи XI века, известной как Codex Rossianus. Кроме того, при вскрытии ниши там была обнаружена лампа. Согласно легенде, она продолжала гореть.
Вильсон напоминает, что помещение над городскими воротами Керамиона вполне соответствует восточной традиции размещения над воротами каменных или глиняных изображений местных богов. Керамион был изготовлен в раннехристианский период истории Эдессы и спрятан вместе с Нерукотворным Образом в начале гонений. Нахождение в нише лампы было знаком уважения к святыне, что соответствовало еврейской традиции помещения лампы в захоронении.
Но открытие святыни не произвело на жителей особого впечатления. Вильсон объясняет это тем, что они были монофизитами и отрицали человеческую природу Христа, тем более не могли они принять Его изображения на полотне. Городской святыней по-прежнему считалось апокрифическое послание Христа Абгару, содержащее обещание защиты города от несчастий (это была вставка IV века). Отношение к Нерукотворному Образу изменилось во время осады города персами в 544 году. Как описывал это событие Евагрий Схоластик, появление Нерукотворного Образа на стенах города привело к снятию осады. Тогда же, по словам Вильсона, и появился для определения Образа термин "Нерукотворный", что могло примирить с ним и монофизитов и ортодоксов.
Успешное использование Образа как средства защиты от врагов сделало его необычайно популярным в этом регионе. Вскоре копиями Образа обзавелись соседние с Эдессой города. О распространении этих копий, лучшие из которых указывали на свое родство с образом из Эдессы, пишет в своей знаменитой книге "Взлет и падение Римской империи" историк Гиббон. В связи с этим массовым производством копий, Вильсон обращает внимание на создание на основе Образа из Эдессы иконографической нормы (общехристианской) для изображения головы Христа. Самые древние из дошедших до нас изображений, по его мнению, воспроизводят:
- хранящаяся в Киеве икона святых Сергия и Вакха. На ней Спаситель помещен в медальон между святыми;
- изображение на апсиде церкви св. Аполинария в Равенне. В том и другом случае Голова виднеется внутри нимба, созданного из золотого обрамления - того самого, которое было изготовлено для Абгара V. Этот же тип "нерукотворного" изображения, датируемый VI веком, представлен в апсиде церкви св. Иоанна на Латеране в Риме.
Святыня покидает Эдессу
Дальнейшие перемены в судьбе Плащаницы связаны с именем византийского императора Романа I Лакапина, царствовавшего в Константинополе в начале Х века. Как и многие его предшественники, к власти он пришел путем переворота. Но не убил молодого императора, у которого отнял трон. Более того, молодой принц (Константин Багрянородный) воспитывался при дворе Романа и стал его зятем. Такое не традиционное для узурпатора поведение отчасти позволяет понять его особую религиозность, проявившуюся в конце жизни и царствования.
К этому времени завершился период иконоборчества (охвативший и Византийскую империю). Христиане-иконоборцы уничтожили и монументальное изображение Христа на троне над императорским троном. Но Нерукотворный Образ уже находился вне границ Византии: к этому времени территория некогда могущественной империи уменьшилась, и Эдесса (без сопротивления) стала частью Арабского халифата.
В 943 году в столице империи праздновали столетие победы над иконоборцами. Для религиозного императора приобретение Нерукотворного изображения стало богоугодным делом. Тем более что Константинополь только что едва избежал захвата русами и Нерукотворный Спас был бы воспринят населением столицы как свидетельство Божественной защиты.
Реликвия, как и много веков тому назад, хранилась в Эдессе, в новом кафедральном соборе Святой Софии, построенном на месте храма, разрушенного наводнением 525 года. Собор был так прекрасен, что даже мусульмане видели в нем одно из чудес света (до нас дошло лишь описание собора в древнем сирийском гимне VI века). На современников производил колоссальное впечатление алтарь, изображавший небесный трон Христа-Царя; к трону вели девять ступеней (по числу чинов ангельской иерархии). Для христиан этот собор был святыней, аналогичной Иерусалимскому храму для евреев. Об этом напоминает древний гимн: "Велики тайны этой святыни", где говорится: "...Скрывается в нем сама сущность Божья".
Для святого Полотна было предназначено особое место справа от абсиды. Двери в место хранения святыни открывали только два раза в неделю, и тогда паломники могли увидеть сквозь защитные решетки специальный ковчежец, в котором она хранилась. Два раза в году ковчежец с реликвией выносили из храма в торжественной процессии; каждая из ее остановок символизировала событие из земной жизни Христа. Кульминацией процессии было установление ковчежца на алтарь. Только в конце торжества архиепископ открывал хранилище, слегка обмывал Полотно при помощи губки, затем кропил этой водой собравшихся в храме. Никому, кроме архиепископа (и узкого круга избранных), не дано было видеть святое изображение. Полотно никогда не разворачивали. И православные, и монофизиты почитали эту реликвию. Так сохранялось священное Полотно на протяжении четырех столетий.
И вот император отправляет за реликвией своего лучшего полководца Иоанна Куркуаса. Это была одна из самых необычных военных операций в истории. Византийские войска вторглись в глубь халифата, на земли, которые уже триста лет не видели христианской армии. Весной 943 года войска подошли к стенам Эдессы. Эмир - правитель города - получил удивительный ультиматум. Эдесса избежит осады, двести знатных мусульманских военнопленных будут освобождены из плена, будет выплачено двенадцать тысяч серебром, а город получит гарантии неприкосновенности со стороны императора - и все это за одну-единственную вещь: полководец просил уступить ему священное Полотно.
Эмир не знал, как ему поступить. Священная реликвия привлекала в город многочисленных христианских паломников, чем обеспечивала и горожанам, и самому эмиру значительные доходы. С другой стороны, ничто не могло спасти город от византийцев. На помощь из Багдада, столицы халифата, нечего было и рассчитывать. К тому же византийцы приняли меры, чтобы реликвию не вывезли из города.
Халиф и его советники потратили не один час, прежде чем приняли условия Куркуаса. Победило желание вернуть своих военнопленных. О принятом решении халиф уведомил и эмира Эдессы, и Куркуаса. Было это в начале 944 года.
На этом операция по приобретению реликвии не завершилась. Полководец должен был убедить в необходимости расстаться с ней христианское население Эдессы. Кроме того, полководцу и в голову не могла прийти мысль самому взять в руки реликвию; это мог сделать только епископ. В ближайшем византийском городе Самосаты полководец нашел епископа Авраама, который, к счастью, имел некоторое представление о том, как реликвия выглядит. Это было тем более важно, что духовенство Эдессы дважды пыталось подсунуть копию вместо оригинала. В Эдессе точными копиями Нерукотворного Образа обладали монофизиты и несториане. Только на третий раз епископу вручили подлинный Образ.
Но как вывезти Образ из города? Население оказало эмиру серьезное сопротивление. Современники утверждают, что сам факт переправы Образа на другой (византийский) берег Евфрата граничил с чудом. Сопровождаемый плачем и горечью, сначала по воде, а потом по суше Образ отправился в Константинополь (жители Эдессы не зря плакали, расставаясь с Образом: во время крестовых походов Константинополь возьмут крестоносцы, а спустя двести лет его захватят турки).
Плат превращается в Плащаницу
В столицу империи Нерукотворный Образ прибыл 15 августа (28 августа по новому стилю) 944 года, на великий христианский праздник Успения Богоматери. Для торжественной встречи был избран собор во Влахернах, где хранился Покров Богородицы - до тех пор главная святыня города. Затем священную реликвию перевезли в императорский дворец и поместили в императорской часовне в Фаросе. Ночью увидеть Нерукотворный Образ и поклониться ему пришли император Роман I Лакапин с сыновьями. Утром 16 (29) августа состоялась торжественная церемония встречи Образа жителями Константинополя. Он был торжественно пронесен через весь город в собор Святой Софии. Завершились торжества принесением Образа в большой зал для аудиенций императорского дворца, где он был возложен на трон.
До нас дошла проповедь архидиакона Константинопольского Григория, который принимал священную реликвию. Из содержащегося в проповеди описания Образа следует, что полотно было развернуто, так как Григорий упоминает рану в боку, откуда исходила кровь, придававшая цвет Образу: "Но мы видим также источник воды живой, которая удовлетворяет нашу жажду, поучая нас, что создали его присущие каждому по природе пот, творящий образ и кровавящий бок".
Среди тех, кто оставил описание торжеств, был и будущий император Константин VII Багрянородный (913–959). Вскоре престарелый император Роман назначил его своим преемником. Попытка сыновей Романа при помощи дворцового переворота после смерти отца (948) воспрепятствовать приходу к власти Константина не удалась. Новый император связал благополучный исход борьбы за власть с прибытием чудесного Образа и установил 16 августа (29 августа - по новому стилю) церковным праздником Перенесения из Эдессы в Константинополь Нерукотворного Образа (Убруса). Праздник этот Православная Церковь отмечает по сей день. По распоряжению Константина VII Багрянородного был отчеканен специальный золотой солид, на одной стороне которого был изображен портрет императора, а на другой - образ Христа на троне и надпись "Rex regnantium" (лат. "Царь царствующих"). Некоторые историки византийского искусства считают, что тем самым было положено начало новому, связанному с Нерукотворным Образом иконографическому изображению Христа.
С Константином VII связано появление еще одного извода икон. Древнейшую икону такого типа обнаружили американские историки искусства в монастыре святой Екатерины на Синае. Первоначально это был триптих с Нерукотворным Спасом в центре. На одной из сохранившихся сторон триптиха изображен апостол Фаддей, который привез образ в Эдессу; ниже - великие пустынножители святые Павел Фивейский и Антоний Великий. На второй стороне был изображен Абгар, держащий в своих руках Образ, под ним - святые Василий Великий и Ефрем Сирин (величайший святой, живший в Эдессе). По мнению Вильсона, это самое древнее сохранившееся до сего дня изображение Плащаницы, содержащее не только Лик, но и само Полотно. Обращает на себя внимание портретное сходство Абгара на триптихе с императором Константином VII Багрянородным.
Но это не единственное упоминание о том, что Плат превратился в Плащаницу. Существует еще один важный документ, датируемый 958 годом. Это послание Константина VII своим легионерам, в котором он обещает прислать им воды, освященной реликвиями, в том числе и "полотном, на котором почивал Бог". К этому времени изменилось и содержание легенды об Абгаре. Рукописный Codex Vossianus содержит текст X века, в котором эдесский правитель получает не Плат, а белоснежное Полотно, на котором изображено тело Христа со следами крови и воды. Развернутый вариант истории Абгара, изложенный в дошедшей до нас проповеди (в архивах Дижона сохранились две рукописи XII века), прямо указывает на изображение Христа на Полотне, полученном правителем Эдессы.
Самое полное описание истории Нерукотворного Образа вплоть до времен Константина Багрянородного - "Повесть об образе из Эдессы". Но в ней речь шла только о Нерукотворном Спасе и ничего не говорилось о Плащанице. Историки могут понять причины, побудившие византийцев развернуть священное Полотно (хотя бы для того, чтобы убедиться, что это не подделка), но не могут рационально объяснить, почему они молчали об обретении Плащаницы.
Реликвия хранилась в императорской часовне Фарос в Вуколенском дворцовом комплексе (Буклеоне) или Большом дворце на берегу Мраморного моря. Ее описание оставил нам историк Четвертого крестового похода Роберт де Клари.
Сокровищницу тщательно стерегли. Доступ к ней имели только люди, лично приглашенные туда императором, и их сопровождающие. Первое упоминание о том, что Образ был выставлен на публичное обозрение, относится к 1036 году, когда Образ несли в процессии вместе с копией апокрифического послания Христа Абгару. Второе свидетельство принадлежит христианскому арабскому писателю по имени Абу Наср Яхья, который видел Образ в соборе Святой Софии в 1058 году. Но весть о чудесном Полотне распространилась по христианскому (прежде всего православному) миру. Носителями этой вести были иконописцы, сообщавшие миру о подлинном Образе Спасителя. И не только об этом.
В иконе XII века, которая находится в древнейшем на русском Северо-Западе Мирожском монастыре во Пскове, можно увидеть изображение лежащих в пустом гробе пелен. Этим же временем датируется самое раннее на Руси изображение Нерукотворного Спаса.
В XVIII веке в бывшей столице Венгрии Братиславе в библиотеке средневекового капитула был обнаружен манускрипт, названный по имени человека, который его обнаружил, Кодекс Прая. На девяносто процентов рукопись представляет собой используемый в литургии служебник. Оставшаяся часть - календарь в стихах, содержащий слова и ноты песен, погребальную молитву на венгерском языке (это самый старый текст, написанный на венгерском языке, поэтому сборник является национальной реликвией). Палеографический и музыковедческий анализ определяет время рождения манускрипта - 1192–1195 годы, хотя возможно, что он возник и до 1150 года, когда Венгрия была тесно связана с Византией.
Манускрипт богато иллюстрирован. Изображение Распятия на миниатюрах соответствует новому знанию, полученному иконописцами при знакомстве с Плащаницей (например, количество и расположение гвоздей). На них изображено нагое тело Христа и Плащаница. Кодекс Прая содержит самое древнее на сегодняшний день изображение Плащаницы. Самое поразительное, что на этом изображении отмечены нанесенные Плащанице механические повреждения (обгорелые углы), аналогичные тем, которые действительно имеются на Туринской плащанице.
Святую реликвию показывали не только иконописцам, но и гостям с Запада. В XI и XII веках византийские императоры охотно устанавливали контакты с западными владетельными князьями, в которых видели потенциальных союзников в борьбе против возрастающей мощи мира ислама. Среди этих гостей был французский король Людовик VII (1137–1180), который во время визита в собор Пресвятой Богородицы Влахернской (1147) видел там Плащаницу и молился перед ней (визит описал его капеллан Одо Дейльский). В этом же году посетил Константинополь и был торжественно принят императором Мануилом Комнином герцог Генрих II Шампанский, известный своим покровительством автору знаменитого романа о Граале ("Персеваль") Кретьену де Труа. И хотя до нас не дошло описание этого визита, Вильсон отмечает его в связи с тем влиянием, которое оказала история Плащаницы на цикл легенд о Святом Граале.
Сохранилось и описание визита (в 1171 году) другого именитого француза - короля Иерусалима Аморина I (автор описания этого визита - епископ Вильгельм Тирский). Среди святых реликвий, которые были показаны высокому гостю, отмечены драгоценные реликвии крестных мук Спасителя: Крест, гвозди, копье, губка, терновый венец и полотно, "в которое Он был завернут".
С конца XI века появилось еще одно описание такого полотна в императорском собрании, о котором говорится, что "оно обнаружено в гробе после Его Воскресения". И хотя это упоминание содержится в фальшивом "пропагандистском" документе того времени (письме императора Алексея Комнина графу Роберту Фландрскому), оно, по мнению Вильсона, не умаляет значение самого описания императорской коллекции. В этом же документе говорится о платке, который был на голове Христа, о некоей "mantile, которую Господь приложил к Своему лицу и на которой сохранилось Его изображение".
Сохранились и свидетельства людей, которым удалось увидеть реликвии из императорского собрания. Первым из них был грек Николай Мазарита, хранитель коллекции в часовне Фарос, спасший Святую Плащаницу от огня во время бунта императорской гвардии в 1201 году. В своей речи он предупреждал против нарушения святости часовни: "Похоронные Ризы Господни. Они из полотна и еще благоухают помазанием; они воспротивились разложению потому, что закрывали и одевали нагое, миррой осыпанное, Тело Бессмертного в смерти". Мазарита поразило то, что Христос на Плащанице совершенно нагой - такой вольности не мог себе позволить никакой христианский художник.
Вторым человеком, увидевшим императорское собрание и Полотно, был историк Четвертого крестового похода и падения Константинополя Роберт де Клари. Он побывал там в 1203 и 1204 годах и отметил в своем описании два золотых реликвария, содержащих "Керамион" и плат с Нерукотворным Образом (по мнению Вильсона, копию). В своем описании святынь Константинополя историк отметил и Плащаницу: "И среди других был монастырь, известный под именем Пресвятой Девы Марии Влахернской, где хранилась Плащаница, которой наш Господь был обернут. Каждую пятницу эта Плащаница была выносима и поднималась для поклонения так высоко, что было возможно видеть фигуру нашего Господа". В этом тексте, указывает Вильсон, содержатся все существенные для идентификации Плащаницы элементы. Клари говорит о "Плащанице, которой Господь наш был обернут" и указывает на то, что на Полотне видна "фигура нашего Господа". Возникает вопрос о причинах, которые побудили императора каждую пятницу выставлять Плащаницу в соборе. Вильсон связывает это с угрозой захвата столицы крестоносцами.
Следы Плащаницы теряются
Как известно, Константинополь крестоносцы в 1204 году захватили и в течение трех дней разрушили и разграбили его так, что после этого "Царь городов" уже никогда не оправился. Императорская коллекция священных реликвий попала в руки победителей. Сохранился каталог собрания реликвий часовни в Фаросе. Его в дни захвата Константинополя составил епископ Гарнье де Трейне. Плащаницы в этом списке не было, как не было и никакого полотна с изображением Лика Спасителя. Роберт де Клари, которого очень интересовала судьба Плащаницы, писал: "И никто - ни греки, ни французы не знали, что случилось с этим Полотном после захвата города".
Не появилось оно и на рынке реликвий, где крестоносцы за огромные деньги продавали захваченные в Византии святыни. Среди привезенных ими реликвий была "рука Иоанна Крестителя" и знаменитый "палец" апостола Фомы, который он вкладывал в раны Христа. Аббатство в Клюни приобрело голову святого Клемента, украденную из церкви святой Феодосии в Константинополе. Торговля реликвиями (в большинстве своем фальшивыми) была в том столетии делом прибыльным. За реликвию из Эдессы можно было получить сказочную сумму. Но ее никто не предложил.
Не появилась Плащаница и после 1261 года, когда византийский император вернулся в Константинополь после ухода крестоносцев. Нет упоминания о ней и в истории окончательного падения Константинополя в 1453 году. Полотно из Эдессы исчезло таинственным образом, чтобы возникнуть во Франции спустя сто пятьдесят лет - как собственность рыцаря Жоффруа де Шарни.
Что касается судьбы императорского собрания, то в ней оставались Образ (или его копия) и его оттиск на керамике ("Керамион"), как об этом писал де Клари. Историю этих реликвий, и прежде всего Образа, исследовал один из крупнейших специалистов по истории Византии сэр Стивен Рансимен. Согласно его исследованиям, этот предмет - "Святое Полотенце" - находился в составе реликвий, которые были проданы в 1247 году обедневшим Латинским императором Болдуином II королю Франции Людовику IX Святому. Первоначально Болдуин оставил эти реликвии под залог банкирам, которым он задолжал огромную сумму. Людовик заплатил его долги и получил взамен реликвии и официальный документ о праве собственности на них. Это была так называемая "Золотая булла", в которой среди других реликвий упоминается и "Святое Полотенце" (на первом месте стоял терновый венец Христа). Реликвии были размещены в часовне Сент-Шапель. О "Святом Полотенце" как о реликвии никогда более не вспоминали. В 1792 году во время Французской революции все это собрание было уничтожено.
С версией об уничтожении Полотна из коллекции в Сент-Шапель не согласен видный специалист по истории Плащаницы отец Дюбарль. По его мнению, Плащаница до времен короля Филиппа VI Валуа находилась в коллекции инкогнито. Именно этот король, по мнению о. Дюбарля, подарил реликвию рыцарю Жоффруа де Шарни. В пользу этой версии говорят слова самого де Шарни, который, вручая в 1357 году реликвию настоятелю местного собора в Лирей - маленькой местности в Шампани, сказал, что владеет святыней по меньшей мере три года.
В последние годы появился и так называемый "афинский след" Плащаницы (при этом неизвестно, идет ли речь о том самом Полотне из Эдессы). По мнению некоторых историков, в Афины Плащаницу мог привезти один из руководителей Четвертого крестового похода Отон де ля Рош из Франс-Конте. Именно он захватил Влахерны. В 1205 году он получил в плен Аттику и Боэцию, став первым герцогом Афинским. На него, как на нового владельца Святой Плащаницы, указывает в своем письме (от 1 августа 1205 г.) Папе Иннокентию III Федор Ангел, племянник бывшего (свергнутого крестоносцами) византийского императора Исаака II Ангела ("Мы знаем, что святые реликвии спрятаны в Венеции, во Франции и в других странах, откуда пришли грабители; Святая Плащаница же в Афинах..."). Имеются и другие свидетельства о том, что Плащаница некоторое время хранилась в Афинах.
Святыня тамплиеров?
Пытаясь восстановить дальнейшую судьбу Полотна, исчезнувшего после захвата Константинополя крестоносцами, Вильсон пишет, что новыми, причем постоянными владельцами святыни могли стать только люди очень богатые. Иначе они не избежали бы искушения продать реликвию. К тому же новые владельцы должны были обеспечить обретенной ими святыне чрезвычайные средства защиты (и теперь ясно, что они действительно оберегали реликвию на протяжении пяти поколений). Наконец, у этих людей (или организации) должны были быть серьезные основания для того, чтобы столь долго в тайне хранить Полотно из Эдессы.
Разумеется, эта реликвия представляла собой высочайшую ценность только для христиан. Но кто же эти христиане, скрывавшие в течение столь многих лет самую драгоценную реликвию христианства - подлинное изображение Христа? Пока мы можем с уверенностью сказать лишь то, что новый владелец должен был быть как-то связан с Жоффруа де Шарни (Charny - "игра" ф.) - первым собственником Туринской Плащаницы на территории Западной Европы, о котором мы знаем.
По мнению Вильсона, в те века в христианском мире существовала только одна могущественная и богатая организация, способная позволить себе такие действия. Это тамплиеры - рыцари Христовы из Храма Соломона. Именно в XIII веке по всей Западной Европе и на отвоеванных территориях Ближнего Востока тамплиеры возводили множество неприступных крепостей. Вскоре эти крепости стали использоваться для хранения государственных сокровищ. И эти сокровища не лежали без движения. Тамплиеры превратились в королевских и папских банкиров, способных участвовать в финансировании крестовых походов. Участвовали они также в торговле реликвиями, выступая в качестве как хранителей, так и продавцов. Принимали они реликвии и в залог за ссужаемые деньги. Поэтому можно допустить, что у них было достаточно средств для приобретения и хранения Плащаницы.
Если владельцами Плащаницы стали тамплиеры, то где они ее хранили? Первоначально (до 1291 года) сокровища Ордена находились в Акре, в неприступном замке, сооруженном на выступающей в море скале. Когда Акра пала, сокровищницу успели перевезти на остров Кипр. Но там она пробыла недолго и была переправлена в Марсель. Затем под усиленным конвоем, на множестве повозок сокровища доставили в Париж, в новую резиденцию Ордена, которая была построена напротив королевского дворца (Лувра). Здесь, видимо, отныне и хранили тамплиеры священную реликвию.
Однако остается вопрос: в чем заключался смысл такого тайного хранения? Вильсон ищет ответ в своеобразной гордыне, которая якобы поразила этот Орден. То, что происходило в тамплиерских замках, было окружено строжайшей тайной. Собрания руководителей Ордена происходили за закрытыми дверями и, как правило, начинались в полночь. Особой секретностью отличалась церемония приема в Орден. Тем не менее какая-то информация "просачивалась" наружу, и в начале XIV века по Европе стали кружить слухи о странной "голове", которой поклоняются тамплиеры на своих ночных собраниях, падая перед ней ниц с сарацинским возгласом: "Yallah!"
Таинственный культ, утверждает Вильсон, не был злой выдумкой. Он оказал большое влияние на судьбу Ордена и фактически стал одной из причин обвинения тамплиеров в ереси. По всей вероятности, французский король Филипп IV Красивый знал об этой тайне тамплиеров. Король арестовал членов Ордена и конфисковал его собственность на территории Франции. Арест тамплиеров можно назвать одной из самых хорошо спланированных полицейских операций в истории. За месяц до этого трагического для Ордена события во все сенешальства (судебные округа) королевства поступил запечатанный пакет, который должен был быть вскрыт по особому приказу короля. Он поступил одновременно во все концы страны 12 октября 1307 года, а уже на следующий день рано утром были арестованы и заточены в тюрьмы все тамплиеры, которых удалось найти. Был арестован и великий магистр Ордена Жак де Моле и шестьдесят рыцарей из его охраны. Тамплиеров пытали и заставили признаться в самых невероятных религиозных преступлениях. Некоторые из этих признаний касались почитания таинственной "головы". Так вот, согласно предположению Вильсона, этой "головой" могла быть Плащаница, сложенная несколько раз - так, как это было у византийцев. Могли это быть и копии Лика с Плащаницы, хранимые в специальных, украшенных дорогими камнями футлярах, аналогичных тем, которые встречаются в изображениях "Вероники" и "Нерукотворного Спаса".
В протоколах инквизиции упоминается, в частности, "какая-то бородатая голова, которой они поклонялись, целовали и называли своим Спасителем". Говорили, что эта "голова" может охранить тамплиеров от несчастий, что это она "дала Ордену все его богатства, что ее силой деревья цветут, а земля дает обильные плоды". Существовал связанный с этой реликвией ритуал освящения шнуров: для этого ими прикасались к "голове", а затем опоясывались... Согласно этим показаниям, участвовали в почитании "головы" только руководители Ордена и капитулы провинций, но не рядовые братья.
Из протоколов допросов известно, что "голова" тамплиеров представляла собой Лик с бородой, в натуральную величину, "красноватого цвета". В этой истории много непонятного. "Почему, - спрашивает Вильсон, - так до конца и не выяснили инквизиторы, кому Она принадлежала? Почему только избранные могли на Нее смотреть? И почему Она вызывала такой страх?"
Дело в том, что рыцари - люди, без сомнения, мужественные - если не отказывались вообще говорить о "голове", то прежде всего упоминали о пережитом ими страхе или потрясении, когда они смотрели на нее. Один из рыцарей объяснил этим потрясением саму невозможность дать точное описание "головы". Вот отрывок из протокола допроса прецептора провинции Шампань брата Рауля де Гиза.
"Брат Рауль: Голова. Видел ее во время заседания семи капитулов...
Инквизитор: Как поклонялись ей?
Брат Рауль: А было так. Ее показывали, и каждый, отбрасывая назад капюшон, падал перед ней на землю и поклонялся.
Инквизитор: Что это было за лицо?
Брат Рауль: Жуткое. Мне казалось, что это лицо демона, лицо злого духа. Каждый раз, когда я его видел, меня охватывал такой ужас, что я едва мог на него смотреть, дрожа всем телом."
По мнению Вильсона, это истинная характеристика состояния, которое испытывал тамплиер (не рядовой!) при встрече с "головой"; в этом не было стремления обмануть инквизиторов. Важно в этом плане и свидетельство, которое оставил некий францисканский монах, побывавший в прецептории тамплиеров в Англии до начала их преследования Филиппом IV. Был он гостем тамплиеров в прецептории Уэтерби в Йоркшире. Наступил вечер, и францисканец узнал, что хозяин не будет присутствовать на ужине, так как занят привезенными им из Святой Земли реликвиями. В полночь гость услышал доносящийся из часовни шум, встал и, заглянув в часовню через замочную скважину, увидел сильный свет, как от огня множества подсвечников. Утром он спросил одного из братьев, в честь какого святого ночью совершалось столь торжественное богослужение. Спрошенный тамплиер испугался, побледнел и сказал: "Уходи отсюда. И если ты любишь меня и если думаешь о своей жизни, никогда не говори об этом деле".
Надо сказать, что в те времена изображение Христа действительно вызывало у верующих примерно такие чувства. Живший в XII веке Папа Римский Александр III приказал, чтобы "Ахеропита (Нерукотворный Образ), подаренная некогда Григорию Великому и хранящаяся в часовне Святая Святых, была занавешена вуалью, ибо Ее вид вызывает опасный для жизни страх". И в легендах о Святом Граале изображение Христа вызывает трепет у рыцаря Галаада.
Были ли тамплиеры еретиками? Ведь именно обвинение в ереси стало основанием для роспуска Ордена и казни тамплиеров, которые не принесли покаяния. Но тамплиеры были христианами, и какая ересь ни поразила бы Орден, всегда нашлись бы в нем верные Христу братья, которые скорее пошли бы на мученическую смерть, чем отреклись от Христа. Но таких примеров история Ордена не знает. Бездоказательность обвинений уже во время процесса тамплиеров вызвала недоумение у серьезных наблюдателей. Так, один из крупных богословов того времени доминиканец Пьер де ла Пал заявил перед инквизицией, что, "слушая свидетельства обвиняемых, он нашел их опровержения более правдивыми, чем их поспешные признания".
Что же касается предположения об особом почитании тамплиерами Нерукотворного Образа Спасителя, то тут важным свидетельством является содержащаяся в архивах инквизиции информация о том, что эту "голову" показывали простым тамплиерам во время торжественной процессии вскоре после праздника Апостолов Петра и Павла (29 июня). Ведь в средневековом церковном календаре следующим был католический праздник - "День Пресвятого Образа" (1 июля).
Историки не обратили внимания и на содержащееся в деле тамплиеров обвинение в искажении таинства Евхаристии. Выступавший свидетелем обвинения аббат из Ланьи заявил, что во время собрания капитула роль священника сводилась к повторению 66-го псалма. По мнению Вильсона, это связано с тем, что (кстати, как и в легендах о Граале) участники тамплиерской литургии верили в непосредственное присутствие среди них Самого Христа, благодаря Его подлинному изображению. И чтение 66-го псалма тут не случайно.
Перечитаем и мы этот псалом: "Боже! будь милостив к нам и благослови нас, освети нас лицем Твоим, Дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое. Да восхвалят Тебя народы, Боже, да восхвалят Тебя народы все. Да веселятся и радуются племена, ибо Ты судишь народы праведно и управляешь на земле племенами. Да восхвалят Тебя народы, Боже, да восхвалят Тебя народы все. Земля дала плод свой; да благословит нас Бог, Бог наш. Да благословит нас Бог, и да убоятся Его все пределы земли".
Именно во время произнесения этого псалма тамплиеры дважды возглашали "Selah!"(к сожалению, смысл этого возглашения в настоящее время ученым не известен). Непосвященные восприняли это как боевой сарацинский клич "Yallah!". Как заметил крупнейший знаток истории инквизиции Ч. Ли, слова этого псалма слишком странно звучат в устах людей, обвиняемых в идолопоклонстве.
Когда в злосчастную для тамплиеров пятницу 13 октября 1307 года люди Филиппа IV вторглись на территорию парижского замка Ордена, их встретило ожесточенное сопротивление. Захватив твердыню великого магистра, победители приступили к тщательному обыску. По распоряжению короля составлялся подробнейший список всех обнаруженных при обыске подозрительных предметов. Но тщетно они пытались найти таинственную "голову" ("божка") тамплиеров. Не нашли ее и в резиденции английских тамплиеров, где искали по просьбе французского короля.
В 1951 году во время бури в деревне Темпелькомб в графстве Сомерсет, в Англии, в доме, принадлежащем миссис А.Топп, отвалилась штукатурка на потолке пристройки. За ней оказалась доска, на которой под слоем угольной пыли было обнаружено странное изображение. Наличие дыры в доске указывало, что ее использовали и как дверцу для угольного ящика. Но оказалось, что доска имела славное прошлое. На ней было изображено лицо мужчины с рыжеватой бородой, в натуральную величину (помните описание "божка"?). Эксперты признали, что изображение сделано мастерами Ордена тамплиеров. Возможно, это единственная сохранившаяся доныне копия таинственной "головы" тамплиеров (а ведь копий только в Англии было четыре). Не случайно и место находки. Именно в этой деревне в 1185 году Орден получил земельные владения и построил свою прецепцию со школой для обучения молодых орденских братьев перед отправлением их для службы на Восток.
Отреставрированное изображение сейчас находится в небольшой церкви Божьей Матери в Темпелькомбе. И хотя стилистически образ заметно отличается от византийских икон, он поражает своим сходством с византийскими копиями Нерукотворного Спаса.
А какую же роль сыграл в этом Жоффруа де Шарни? О нем свидетельствует описание казни тамплиеров, когда слова Великого магистра были обращены ко всем и к каждому, и беспощадно разили каждого. И так неодолима была сила этого голоса, что казалось, принадлежит он уже не человеку, а идет из нездешнего мира. - Позор! Позор! - кричал он. - Вы все видите, что гибнут невинные. Позор на всех вас! Господь Бог нас рассудит!
Итак, первым известным нам владельцем Туринской Плащаницы на территории Западной Европы был Жоффруа де Шарни - племянник казненного (1314 г.) королем Филиппом IV Красивым приора Ордена тамплиеров в Нормандии. Не ставя под сомнение существование родственной связи между ними, французские историки предложили несколько других версий появления Плащаницы. В их основе "афинский след": после взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году Плащаница была похищена из города и увезена в 1205 году в Афины.
Сторонники "афинской версии" считают, что именно в Афинах Плащаницу могли видеть такие известные в Западной Европе люди, как Николай Отрантский, аббат монастыря Казале, а также легат Бенедикт из аббатства Святой Сусанны. Но и среди сторонников "афинской версии" нет единства.
Существует предположение, что около 1208 года герцог Афинский Отон де ля Рош (мы о нем писали в № 12, 2000) мог переслать Плащаницу в замок своего отца Роше II в Ла Рош-сюр-л’Оньон в Ле Ду около Безансона. В 1340 году правнучка герцога Отона де ля Рош Жанна де Верже вышла замуж за Жоффруа де Шарни, который, таким образом, мог стать владельцем Плащаницы. Согласно другой версии, Отон де ля Рош хранил Плащаницу в Афинах, где и умер. Его старший сын вернулся во Францию около 1234 года, а младший наследовал герцогство Афинское. Жоффруа де Шарни мог приобрести Плащаницу во время одной из своих многочисленных поездок. Согласно гипотезе Бонне-Эймара, в первой половине XIII века Святая Плащаница находилась уже в руках франко-греческой семьи Шарпиньи из Морей, с которой семья Шарни породнилась в начале XIV столетия. Возможно, сама Агнесса де Шарпиньи привезла Святую реликвию во Францию. Дама эта стала женой Дре де Шарни, старшего брата Жоффруа, феодального сеньора Лирэ.
Итак, о том, как попал Святой Покров во Францию, рассказывают по-разному. Общепризнанным является лишь тот факт, что Плащаница впервые появилась около 1357 года в маленькой местности Лирэ в Шампани. С этого момента ученым удалось восстановить историю практически всех перемещений Реликвии и связанных с нею событий. Но это не означает, что время тайн прошло. Увы! Тайны по-прежнему сопровождают ее историю.
Благородный рыцарь
Первый бесспорный владелец святыни - известный во Франции рыцарь из Шампани Жоффруа де Шарни - родился в начале XIV века и был младшим из четырех братьев. Жоффруа де Шарни писал глубоко религиозные стихи; некоторые из них сохранились до наших дней. Он - автор труда о рыцарстве, активный участник крестового похода на Восток (1345-1346 гг.), который возглавлял Гумберт II, наследник венского трона. Известен де Шарни и как советник французских королей Филиппа VI Валуа (годы правления 1328-1350) и Иоанна II Доброго (годы правления 1350-1364), выполнявший дипломатические поручения. При французском короле Иоанне II Добром он был оруженосцем священного знамени страны - "Орифламмы Сен-Дени"; такую честь оказывали только самым достойным из рыцарей.
Жоффруа де Шарни основал (в 1343 г., при поддержке короля Филиппа VI Валуа) в Лирэ часовню "для спасения своей души, души своей жены и душ своих предков". 16 апреля 1349 года он направляет Папе Клементу VI (1342-1352) просьбу о разрешении организовать "Коллегию во имя Явления Господня". При поддержке короля Иоанна II Доброго создается (1353 г.) соответствующий фонд. В 1354 году Папа Иннокентий VI (1352-1362) дает согласие и на создание Коллегии, и на отпущение грехов паломникам, посещающим этот храм. Спустя два года согласие на организацию Коллегии дал местный епископ Анри Пуатье (по свидетельствам историков, епископ Труа с 1353 до 1370 г.). В письме Анри из Пуатье к Жоффруа де Шарни, написанном 28 мая 1356 года, епископ поздравляет Жоффруа с открытием храма в Лирэ и пишет: "Мы хвалим, мы разрешаем, мы одобряем".
Быть может, Жоффруа де Шарни создал эту Коллегию, чтобы поместить в ней Плащаницу? Для этой цели могли понадобиться и часовня, и Коллегия. Но это предположение не подтверждается ни одним из сохранившихся документов. Существуют акт об основании храма в Лирэ (от 20 июня 1353 г.), булла и письмо от Папы Иннокентия VI (признание лирейских каноников датируется 30 января 1354 г., дарование им дополнительных привилегий - 3 августа 1354 г.). В этих документах перечисляются различные реликвии, связанные с основанием храма, но не упоминается ничего, похожего на описание Плащаницы. Точно так же и последний сохранившийся документ того времени, исходящий из папского двора в Авиньоне 5 июня 1357 года (после смерти Жоффруа), дающий отпущение грехов тем, кто посещает храм в Лирэ в определенные святые дни, не содержит никакого упоминания о Плащанице.
Надо сказать, что Коллегия эта была скромная: небольшой соборный деревянный храм с шестью канониками. Да и родовое поместье нашего героя более чем скромное. Лирэ - это крошечная деревушка в двенадцати милях от города Труа, в свою очередь, расположенного в ста милях к юго-востоку от Парижа. 19 сентября 1356 года Жоффруа де Шарни погиб в битве при Пуатье. В этой битве имевшее численное превосходство (25 тысяч против 6 тысяч) французское войско под командованием короля Иоанна II Доброго было наголову разбито англичанами, которыми командовал знаменитый "Черный принц" (принц Уэльсский Эдуард). Слабая дисциплина, несогласованность действий различных подразделений французских войск, начавших поспешное наступление, создали неразбериху, которая при контратаке небольшого, но хорошо управляемого английского отряда превратилась в панику. Французы побежали, многие даже не вступили в битву. Первым покинул поле боя старший сын и наследник короля Иоанна Карл. Среди тех немногих, кто не оставил короля, были его младший сын, четырнадцатилетний Филипп, и Жоффруа де Шарни. Филипп предостерегал сражающегося короля криками: "Государь отец, опасность справа! Государь отец, опасность слева!" Эти крики были нелишними - прорезь в забрале шлема давала плохой обзор, - но мало чем могли помочь. Жоффруа де Шарни погиб как герой на исходе битвы, защищая короля собственным телом. Король же попал в плен. Через четырнадцать лет после гибели Жоффруа де Шарни за счет королевской казны он был удостоен гробницы героя в Парижском храме целестинцев.
Явление Плащаницы
После гибели Жоффруа в Лирэ остались его вдова Жанна де Вержи и малолетний сын Жоффруа II де Шарни. Остались практически без средств. На просьбу вдовы регент Карл (будущий король Франции Карл V Мудрый; правил с 1364 по 1380 г.) передает Жоффруа II ренту его отца. Но этих средств было недостаточно. И вот тогда вдова погибшего героя решается на публичную демонстрацию Плащаницы. До этого официально о Плащанице никто не говорил (в том числе двенадцать епископов, давших 5 июня 1357 года лирейским паломникам отпущение грехов). Не говорили о том, что это подлинная Плащаница Христова, и каноники, которые показывали ее пилигримам, - хотя давали это понять. И Коллегия быстро становится местом паломничеств. Ради того, чтобы поклониться Плащанице, в Лирэ идут многочисленные толпы.
Эти паломничества к Плащанице датируются 1357-1370 годами. Есть и реальное свидетельство - найденная (в 1855 г.) в речном иле Сены около моста Менял в Париже разбитая "эмблема паломника". В средние века на мосту Менял располагались лавки ювелиров, золотых дел мастеров и менял, и скорее всего эта эмблема откололась от шляпы какого-нибудь пилигрима, который побывал в Лирэ, купил значок, чтобы носить его на шляпе (в то время это было модно), а затем потерял его, когда перегнулся через перила моста, отвлекшись на минуту от своих парижских покупок. Эмблема оловянная, пять сантиметров в длину и три - в ширину. На ней отчетливо видны обе части Плащаницы и гербы де Шарни и Верже. Это первое известное изображение Туринской Плащаницы.
Кем бы ни был тот неизвестный паломник, найденная эмблема имеет немалое значение, поскольку она впервые в истории показывает Плащаницу как ткань с двойным отпечатком, которую держат два духовных лица. Должно быть, она была приобретена во время визита в Лирэ в пору самых первых таинственных демонстраций Плащаницы, поскольку на ней совершенно ясно видны гербы Жоффруа де Шарни I (три малых щита на большом) и Жанны де Верже (известно, что герб Жоффруа де Шарни II имел заметные отличия). Наличие герба - свидетельство того, что культ Плащаницы учредила Жанна де Верже, до того, как она вышла замуж за Эмона из Женевы. И что Жоффруа II и Жанна полностью одобряли демонстрации Плащаницы: такие люди не могли пожертвовать своим именем, а тем более рискнуть репутацией своего гербового щита ради жульничества, в чем их будет потом обвинять епископ Пьер д’ Арси.
Около 1370 года епископ Анри де Пуатье запретил выставлять Плащаницу для поклонения. Мотивы его возражений неясны. Незадолго до его смерти, в 1370 году, Жоффруа II женился на племяннице епископа. Некоторые историки считают, что это было сделано по совету матери с целью преодолеть негативное отношение епископа. Но епископ Анри де Пуатье умер, а с ним исчезли и надежды получить разрешение на дальнейшую демонстрацию Плащаницы.
Вдова рыцаря Жанна де Верже вторично выходит замуж - за Эмона из Женевы. Это был аристократ, владевший землями в Верхней Савойе, и дядя печально знаменитого Робера из Женевы - будущего "антипапы" Клемента VII (1378-1394). По мнению Вильсона, во время этого второго брака Жанна де Верже уехала из Лирэ, чтобы воссоединиться с Эмоном в его альпийских владениях (Антон, Кобзей, Румийи и Морнекс), неподалеку от Аннеси, где Клемент VII родился и вырос. И почти наверняка Жанна, направляясь к Эмону, взяла с собой Плащаницу. В Верхней Савойе она была бы в большей безопасности, чем в Лирэ, где серьезную угрозу представляли английские мародеры. И в письме епископа д’Арси "антипапе" Клементу VII сказано о том, что Плащаницу прятали "тридцать четыре года или около того, вплоть до нынешнего времени". Возможно, ее даже показали Роберу из Женевы, если он приезжал в то время к своему дяде.
Кардинал Робер из Женевы, возглавляя армию наемников в борьбе за папские владения, лично отдал приказ о немедленном уничтожении жителей Чезены, несмотря на то, что он поклялся их простить, когда был окружен ими вместе со своими солдатами. Так же двулично вел он себя в обстоятельствах накануне избрания на авиньонский папский престол. Единственный его прижизненный скульптурный портрет, сохранившийся в Авиньоне, изображает человека, которому явно лучше не перечить.
Только спустя много лет, в 1389 году, по просьбе Жанны де Верже было дано разрешение на демонстрацию Плащаницы. Разрешение дал папский легат кардинал Пьер де Тюри, а затем подтвердил король Карл VI Безумный (1380-1422). В этом же году разрешение подтвердил и Папа Клемент VII.
Почему это произошло именно в 1389 году? Эмон из Женевы умер за год до этого, и, видимо, Жанна де Верже тогда вернулась в свой прежний дом в Лирэ, привезя с собой и Плащаницу. Если именно она решила возобновить прежний культ Плащаницы в Лирэ, то было совершенно естественно, что она искала поддержки Клемента VII до того, как ее семейная связь с ним ослабеет (и вообще, пока она еще жива: к тому времени ей было уже далеко за шестьдесят).
Но демонстрациям и почитанию Плащаницы решительно воспротивился новый епископ Труа Пьер д’Арси. Он вообще запретил всем священникам и проповедникам своей епархии упоминать о Реликвии (и положительно, и отрицательно) и изображенном на ней Образе. Более того, он пригрозил настоятелю (декану) Лирэ отлучением от Церкви, в случае если тот не прекратит демонстрации. Но декан не прекратил демонстрации, а обратился к самому Клементу VII, который повторно подтвердил свое разрешение.
Похоже, что сын Жанны, Жоффруа де Шарни II, который пользовался немалым уважением при французском королевском дворе, целиком поддерживал мать в этом начинании. Из одного замечания в письме Клемента VII епископу Труа ясно, что Жоффруа II непосредственно связывался с ним по этому поводу. От этого времени сохранилось послание Клемента VII к Жоффруа II, содержащее упоминание о "копии или представление Плащаницы нашего Господа". Возможно, что именно так (из осторожности?) написал о Реликвии в письме к Папе сам Жоффруа II. Об активности Жоффруа II в этом деле сообщает в письме Клементу VII епископ д’Арси: Жоффруа дошел до того, что "сам взял Плащаницу в руки... и показал ее народу" после того, как он, д’ Арси, недвусмысленно запретил духовенству в Лирэ это делать.
Послание усомнившегося епископа
О борьбе вокруг неизвестно откуда появившейся Плащаницы свидетельствует удивительный документ. До нашего времени сохранилось написанное на латыни письмо шестисотлетней давности, которое покоится среди исторических документов французского департамента Шампань (в Парижской национальной библиотеке). Письмо это датируется концом 1389 года; автор его - Пьер д’Арси, епископ города Труа, а адресовано оно Клементу VII, который для французов в то время был законным Папой, осуществлявшим свое правление из Авиньона, на юге Франции, хотя впоследствии история назовет его "антипапой". Вильсон приводит фрагменты этого письма: "...Дело, Святой Отец, обстоит так. Некоторое время тому назад в нашей епархии Труа настоятель одной церкви, а именно церкви в Лирэ, обуреваемый страстью к наживе, а не желанием принести пользу, приобрел для своей церкви кусок ткани, ловко расписанной, на которой хитрая и искусная рука изобразила двойной образ какого-то мужчины, то есть перед и спину, и при этом он (настоятель) облыжно объявляет, что это истинная Плащаница, в которую был завернут покоившийся в гробнице Спаситель наш Иисус Христос, и на которой все подобие Спасителя осталось таким образом отпечатанным, вместе с ранами, нанесенными Ему. Эта история распространилась не только во Французском королевстве, но и, можно сказать, по всему миру, так что отовсюду стекаются люди, чтобы увидеть сей предмет. А чтобы и дальше привлечь толпы, чтобы хитростью выманить у собравшихся деньги, настоятель разыгрывает сотворение чудес, нанимая людей, выдающих себя за исцеленных в момент, когда показывают Плащаницу, которую все принимают за Плащаницу нашего Господа".
Затем д’Арси пишет, что его предшественника, епископа Анри из Пуатье, "убеждали многие благоразумные лица принять меры, что и было его долгом во исполнение его обычных обязанностей. В конце концов, после тщательных расспросов и расследований, он обнаружил подделку, причем истина была подтверждена живописцем, который ее и изготовил. Таким образом, окончательно подтвердилось, что Плащаница была делом рук человеческих, а не чудом, ниспосланным небесами. В соответствии с этим... он начал официальное дело против указанного настоятеля и его сообщников, чтобы искоренить это кощунство. Они же, видя, что их обман раскрыт, спрятали упомянутую ткань, чтобы никто со стороны (то есть епископ) не мог ее найти, и прятали ее тридцать четыре года или около того, вплоть до нынешнего времени". Как писал д’Арси далее, в этот текущий 1389 год преемник бывшего настоятеля в Лирэ пошел к своему покровителю, "господину Жоффруа де Шарни, рыцарю", и попросил, чтобы ткань снова выставили на обозрение, "дабы при помощи возобновления паломничества церковь могла бы обогатиться от подношений, приносимых верующими".
Де Шарни затем обратился к папскому легату Клемента VII кардиналу де Тюри с просьбой о возобновлении этих демонстраций. В своей просьбе Жоффруа II не упомянул (очевидно, намеренно) о предыдущих разногласиях, представив ткань, которую он хотел показывать, просто как "изображение или фигуру на Плащанице, смотреть на которую приходили многие люди из благочестия и которая раньше весьма почиталась в этой церкви". Поэтому кардинал де Тюри охотно дал соответствующее разрешение. А теперь вновь предоставим слово д’Арси.
"Под защитой этого письменного разрешения ткань открыто выставляется и показывается людям в упомянутой церкви по великим праздникам, а часто во время службы и в другие времена, с величайшей торжественностью, даже с большей, чем та, с которой показывается тело Господа нашего Христа; а именно два священника, одетые в альбы с епитрахилями и орарями, с зажженными факелами и на высокой трибуне, построенной специально для этой цели, демонстрируют превеликое почитание. И хотя публично не утверждается, что это истинная Плащаница Христа, тем не менее подобное передается и широко распространяется в частных беседах, и многие в это верят, тем более что, как указывалось выше, в предыдущем случае объявлялось, что это и есть подлинная Христова Плащаница".
Надо сказать, что у исследователей возникли сомнения в подлинности этого сурового письма. Вильсон отмечает, что из двух сохранившихся экземпляров только один полный; оба не имеют дат, и, вероятно, ни один из них не является оригиналом. Тем не менее нет никаких сомнений в том, что письмо приблизительно такого содержания действительно было отправлено Клементу VII в Авиньон. Сохранилось несколько других документов, относящихся к этому делу, в частности, доклад чиновника Парижского парламента, который, по наущению д’Арси, ранее безуспешно пытался захватить Плащаницу в Лирэ.
Под давлением епископа король Карл V отозвал свое разрешение на демонстрации Плащаницы, и они прекратились. 15 августа судья в Труа от имени короля потребовал передать Плащаницу ему. Жоффруа II отказался выполнить решение судьи и обратился за помощью к Клементу VII. К Папе и королю обратился и епископ д’Арси, который ссылался на епископские права в сфере своей компетенции: по его мнению, речь тут шла об "идолопоклонстве". Дело дошло до разбирательства перед королевским трибуналом и Парижским парламентом.
В письмах, отправленных из Авиньона (6 января 1390 г.) ведущим тяжбу сторонам, Клемент выразил свою волю. Ответ Клемента не принес епископу радости. Хотя и подтверждалось первоначальное требование, чтобы в Лирэ разъяснили "громко и внятно", что показываемое "не есть истинная Плащаница Господа Христа, но только копия и изображение", тем не менее Клемент подтвердил право духовенства Лирэ продолжать такие показы и фактически пригрозил самому д’Арси отлучением, если он попытается этому помешать.
Более того, всего лишь через пять месяцев, 1 июня 1390 года, Клемент поступил весьма двулично, издав буллу, дарующую особое отпущение грехов тем, кто посетит церковь в Лирэ, специально поясняя, что причина тому - "Плащаница с отображением нашего Господа Иисуса Христа, которая хранится там с истинным благоговением". Булла Клемента VII упоминает, что именно "отец этого Жоффруа (то есть Жоффруа II), горя пламенем благочестия", приобрел Плащаницу для церкви. На время полемика утихла. Плащаница оставалась в Коллегии Лирэ до 1418 года.
Историки обратили внимание на то, что ни в одном документе, адресованном Жоффруа I Папе или королям, нет ни слова о Плащанице. Нет ни слова о них и в ответных папских буллах и королевских указах. Позволю себе высказать гипотезу: дело в тамплиерах. За признанием именно этого источника получения Плащаницы автоматически нужно было признать, что тамплиерская таинственная святыня ("голова") - это и есть Плащаница. Следующим шагом тогда должна была стать реабилитация Ордена. На это ни папы, ни французские короли времен Жоффруа I пойти не могли. Но они были верующими христианами, и Плащаница была для них такой же великой святыней, как и для любого паломника. Это столкновение тайны и средневекового благочестия проявилось в той поддержке, какую оказывали Жоффруа I папы и короли. О происхождении Плащаницы, видимо, знал и Клемент VII - но не знали последующие короли и папы. Отсюда сложности с почитанием Реликвии и преследования Плащаницы со стороны местного епископа.
Портрет Христа?
Историков давно волнует вопрос: насколько повлиял отпечаток с Туринской Плащаницы на формирование христианской иконографии и, прежде всего, на формирование образа Спасителя. Если признать, что Плащаница в течение длительного времени находилась на Востоке Христианского мира, то это не могло не оставить следов в византийской иконографии. Но почему тогда сведения о ней появляются довольно поздно? Нельзя ли обнаружить хотя бы косвенные свидетельства, но более раннего времени?
Надо сказать, что в византийском искусстве индивидуальное начало было выражено относительно слабо. Как и в античном искусстве, в нем неизменно доминировал традиционный подход к действительности, облекавшийся в канонические, необычайно устойчивые формы. Некоторые списки чтимых икон просуществовали более тысячи лет, не претерпевая значительных иконографических изменений. Если бы Туринская Плащаница была поздней подделкой, то, очевидно, изображение лика было бы ориентировано на какой-либо из канонических изводов. Однако отпечаток лика на Туринской Плащанице настолько индивидуален, что прямой аналогии среди древнейших изображений Иисуса Христа найти невозможно. Более того, раны от гвоздей на руках находятся на запястьях, а не кистях рук, как на всех иконах Спасителя.
Обратимся к истокам иконографии Иисуса Христа. Как известно, первые христиане служили в катакомбах или подземных храмах-криптах. Престолами в таких храмах часто служили гробницы мучеников. В это же время установился обычай почитания святых мощей, частицы которых вшивались в антиминс (от греч. "вместопрестолие", плат, на котором совершается освящение Святых Даров). Антиминс полагался на престоле-гробнице.
Почитание святых мучеников привело и к появлению их первых изображений. Техника исполнения первых икон - "энкаустика", живопись восковыми красками - это техника, в которой исполнены надгробные портреты поздней античности (например, из Фаюмского оазиса в Египте): убедительные и реалистичные, ведь усопший лишь переселился в загробный мир и продолжал реально существовать. Точно так же и христианский иконописец не мог выдумать образ святого. Он обязательно должен был опираться на существовавшую традицию: иконографическую, устную или письменную, которая сохраняла облик святого, хотя бы в общих чертах.
Эта благочестивая традиция, когда художник не мог ничего домысливать от себя, несомненно, существовала уже в глубокой древности. Первоначально христианство распространялось среди евреев, где существовал запрет на любые антропоморфные изображения. Поскольку Иисус Христос всячески подчеркивал верность Закону, то едва ли Его ученики могли хранить у себя нарисованный портрет Спасителя: тем самым они вступили бы в противоречие с традицией. Апостол Павел писал, обращаясь к коринфянам: "Мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие".
Для язычников, коих тогда было большинство среди жителей Римской империи, идея Боговоплощения была вполне допустима, но изображение Бога, осужденного на распятие - самую позорную казнь, - было совершенно неприемлемо. Поэтому и язычники, ставшие христианами, хотя и исповедовали Христа распятого, вряд ли имели изображения самого Распятия, которые появляются лишь в IV веке, когда этот вид казни был отменен. (Наиболее древние сохранившиеся памятники: рельеф Распятия на двери церкви святой Сабины в Риме и миниатюра из сирийского Евангелия монаха Рабулы VI в.)
Агнец и Корабль Спасения
Несомненно, некоторые христиане, особенно пришедшие из иудейства, основываясь на ветхозаветном запрете образа, отрицали его и в христианстве. Возможно, также, это было связано с тем, что христианские общины были окружены язычниками. И некоторые из первых христиан могли подозрительно относиться к художественному творчеству, которое являлось проводником язычества, идолопоклонства.
Именно поэтому первые изображения Христа носили символический характер. Спаситель изображался в виде рыбы. Греческое слово ICQUS "рыба", расшифровывалось как "Иисус Христос Сын Божий, Спаситель". Иногда изображение рыбы помещалось в чашу и тогда являлось символом Евхаристии. С Таинством пресуществления хлеба и вина в Кровь и Тело Спасителя связано появление изображения Ветхозаветной Троицы, самое ранее из которых относится ко II веку. На этой иконографии выделился и стал совершенно самостоятельным образ Ветхозаветного Агнца, также являвшийся символом Иисуса Христа.
Подробное перечисление христианских символов мы находим у Климента Александрийского: "Нам разрешается иметь кольцо, служащее печатью. Изображения, выгравированные на нем, должны быть предпочтительно: голубь, рыба, быстрый корабль под надутыми парусами; можно изображать на нем даже лиру Поликрата или якорь, как Селевк, наконец, рыбака у берега моря, вид которого напомнит нам апостола и детей, вынимаемых из воды". Именно эти изображения мы встречаем в росписях римских катакомб и других местах, где погребали христиан.
Традиция символико-аллегорических изображений Христа существовала относительно недолго. Против распространения аллегорических образов выступили отцы Пято-Шестого Константинопольского собора 692 года: "На некоторых священных иконах изображается Агнец и указующий на него Предтеча (Иоанн), тот Агнец, который символизирует благодать и в (Ветхом) Законе нам преобразует подлинного Агнца, Христа Бога нашего. Если мы и ныне почитаем древние образы по традиции Церкви как унаследованные указания и предвозвещения истины, все же предпочитаем мы саму благодать и саму истину, почитая их как исполнение сего Закона. Но чтобы, по крайней мере, на изображении это исполнение было у всех перед глазами, повелеваем, чтобы отныне на иконах на месте ветхозаветного Агнца изображались человеческие черты Христа Бога нашего, Агнца, взявшего на себя грехи мира" (82-е правило Собора 692 года). А в 787 году эти символико-аллегорические образы были запрещены Седьмым Вселенским собором - как "искажающие христианское вероучение".
Живая память о Христе
Древние авторы упоминают, тем не менее, и о существовании очень древнего скульптурного изображения Христа, которое было установлено в одном из средиземноморских городов некоей "кровоточивой" женщиной, получившей исцеление от Христа, Евангелие от Луки 8:43–48 " И женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось. И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне? Когда же все отрицались, Петр сказал и бывшие с Ним: Наставник! народ окружает Тебя и теснит, - и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне? Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня. енщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром".
По всей видимости, эта женщина не принадлежала к еврейскому народу, и ей не требовалось преодолевать ветхозаветный запрет на изображения, поэтому она и смогла заказать статую Иисуса Христа. Эта скульптура не дошла до наших дней, но, возможно, ее реплику можно видеть в сохранившихся скульптурных изображениях Христа как Доброго Пастыря - безбородого молодого человека с овечкой на плечах. Эту традицию можно назвать эллинистической. Одна такая статуя хранится в Афинах (Византия, V в.), другая - в Ватиканском музее (Рим, IV в.). Оба памятника явно восходят к одному прототипу, выполненному в античной традиции: создатели скульптур не очень-то заботились о сходстве с оригиналом. Скульптурные изображения Доброго Пастыря не раз подвергались критике и также были позднее запрещены Церковью.
Все эти факты говорят о том, что, по всей видимости, в I–IV веках на территории Римской империи не были известны какие-либо портретные изображения Иисуса Христа. Что же касается первых икон Спасителя, то они появляются на Востоке Средиземноморья. Именно там формируется иконографический тип Христа, существующий и поныне. Это происходит на рубеже V-VI веков. Наряду с эллинистической традицией появляется другая - ее можно назвать восточно-христианской. В художественных памятниках Сирии, Месопотамии, Капподокии изображения Христа принимают иной вид. Если западная, эллинистическая традиция пыталась скорее передать чувство идеального, то восточная традиция была ближе к реальному восприятию образа.
На памятниках восточно-христианской традиции Спаситель предстает зрелым человеком, лицо которого окаймлено длинными волосами и бородой, разделенной на два локона. Открытые выразительные глаза, довольно тонкий прямой нос, широкие скулы. Многие исследователи отмечали асимметричность лика Христа: одна бровь выше другой; неравномерная толщина волос, обрамляющих лик. Таким, например, является нам образ Христа из монастыря Святой Екатерины на Синае (Х век). Откуда же могла появиться эта иконография, тем более, что мы знаем, как строго христиане относились к изображениям Спасителя?
Исследователи давно связывают появление иконографии Иисуса Христа со знаменитым Чудотворным Платом, с Нерукотворным Образом ("Мандилионом") из города Эдессы. Этот образ, несомненно существовавший в начале V века, связывался с правителем Эдессы Абгаром V Ушамой - исторической личностью I века. Эдесса была столицей небольшого государства Осроенна, находившегося между Тигром и Евфратом - сравнительно недалеко от Палестины, но для гонителей христианства это место было почти недосягаемо. Абгар прикрепил Плат с Нерукотворным Образом к доске и поместил в нише над городскими воротами, убрав находившегося там идола. Позднее, ввиду угрозы уничтожения Плата, епископ города замуровал Нерукотворный Образ, предварительно заложив его куском черепицы. Забытый тайник обнаружили около 544 года, когда город Эдесса был осажден персидским царем Хосроем. При вскрытии заложенной ниши оказалось, что на черепице, закрывающей Плат, также появился отпечаток лика Христа.
Мы обладаем бесценным свидетельством того, что уже в Эдессе с Плата Нерукотворного Образа стали делать живописные копии. Хроника Михаила Сирийского рассказывает о том, как в VI веке знатный аристократ Афанасий заказал список с Чудотворного Плата: "Тогда, - повествует "Хроника", - он (Афанасий) пришел к одному весьма искусному живописцу и попросил его написать подобный образ. И так это было исполнено, и появился другой образ, обладавший настолько совершенным сходством со своим образцом, насколько вообще это было возможно. Ибо живописец затемнил краски так, как это было принято в древние времена". Еще одно свидетельство говорит нам, что Нерукотворный Образ на черепице длительное время находился в Иераполисе, а позднее он (возможно, один из списков) был увезен в Грузию, так как эта страна менее всего подвергалась атакам иконоборцев.
"Грузинский след"
Особое значение для Грузии имеет история Нерукотворного Образа на черепице, рассказанная в "Жизнеописании Антония Марткопского", одного из сирийских отцов VI века. В данном случае нас интересует не столько приведенное здесь повествование о царе Авгаре, сколько дальнейшая история Нерукотворного Образа. Антоний Марткопский привез в Грузию черепицу с отпечатками Лика Спасителя: "Оставил нам Образ этот Господний, и чудотворит он по сей день". Именно с этим изображением и ассоциируется сохранившийся в росписи апсиды Гелованской церкви "Джварпатиосани" Нерукотворный Спас в круглом обрамлении (IX в.). В "Молебне" Антония Марткопского неоднократно говорится и о том, что именно он привез этот Нерукотворный Образ на черепице в Грузию. Не та ли это черепица, которая была обнаружена вместе с Чудотворным Платом в Эдессе в 544 году?
Любопытно, что исследование средника Анчийского триптиха (знаменитая
грузинская икона) показало, что под позднейшими слоями записей первоначально находилось изображение Спаса Нерукотворного в технике энкаустики, датируемое VI-VII веками (правда, от первоначального изображения сохранились только фрагменты). Одна из позднейших надписей на Анчийской иконе гласит, что "она сперва была доставлена из Эдессы в Константинополь, а когда появились император Лев Исавр и другие иконоборцы, то ее оттуда перенесли и поставили в Кларджети, в кафедральной церкви Анчийской. Мы не беремся что-либо утверждать, ввиду плохой сохранности иконы, но, по всей видимости, эти сохранившиеся фрагменты в настоящее время являются наиболее древним иконным изображением Нерукотворного Спаса - наряду с образом Спасителя на известной иконе "Сергий и Вакх" VII века, хранящейся в настоящее время в Киеве.
От Эдессы до Древней Руси
Перенесение Эдесского Плата в Константинополь в 944 году открыло новый период в создании копий Нерукотворного Образа. Установление особого праздника в честь перенесения Чудотворного Плата (16 августа ст.ст.) и появление "Слова о перенесении Нерукотворного Образа из Эдессы в Константинополь", столицу Византийской империи ("Слово" приписывается традицией перу самого императора Константина VII Багрянородного), способствовали широкому распространению и почитанию икон Спаса Нерукотворного.
Вскоре после прибытия Чудотворного Плата в Константинополь упоминание о Нем появляется в Житии святого Павла Латрского. Составленное вскоре после смерти святого в 955 году Житие рассказывает о том, как Павел упросил императора Константина VII положить поверх святыни кусок полотна, а затем прислать ему это полотно. Когда же его просьба была удовлетворена, Павел смог различить образовавшийся на куске полотна Нерукотворный Образ Спасителя.
Учитывая такое сугубое почитание этой Реликвии, заметим, что посетившая Константинополь русская княгиня Ольга, недавно обращенная в христианство, не могла не интересоваться Нерукотворным Образом, а, возможно, и видела Эдесское Полотно своими глазами. С прославленного Образа снимались списки, распространявшиеся по различным уголкам христианского мира. В настоящее время считается, что две створки триптиха, ныне составляющие одну икону, хранящуюся в монастыре святой Екатерины на Синае, представляют собой самый ранний из сохранившихся списков Нерукотворного Образа. В верхней части правой створки находится изображение восседающего на троне царя Авгаря с Эдесским Платом в руках. Впрочем, опубликовавший эту икону К.Вейцман настаивает на ее константинопольском происхождении и датирует серединой Х века.
В течение последующих веков Нерукотворный Образ неоднократно копировался иконописцами. Сохранилось по меньшей мере пять лицевых рукописей (включая иллюстрированную в XII веке "Историю перенесения Чудотворного Плата из Эдессы"), где есть изображение Нерукотворного Спаса с длинными волосами и с бородой, разделенной надвое. С XI века заказчики храмов и иконописцы вводят эту иконографию в структуру храмовых росписей. Судя по сохранившимся памятникам, подобные изображения располагались в алтарной части - в диаконнике или в нише жертвенника. Именно так они расположены в трех каппадокийских храмах в Гереме, расписанных в XI веке: Каранлик-килисе, Сакли-килисе и Часовне № 21. Однако такое расположение росписей не получило
всеобщего распространения.
Тем не менее в XII веке эта иконография распространяется на другом конце православного мира - на Севере Древней Руси. В 1156 году при росписи барабана Спасо-Мирожского собора во Пскове появляются сразу два изображения Нерукотворного Образа: "Спас на убрусе" и "Спас на чрепии". Помещенные напротив друг друга, они являются ярким свидетельством того, что иконописец, а возможно и заказчик, знали не только предание о царе Авгаре, но и повествование о чудесном обретении Полотна с Нерукотворным изображением Спасителя и отпечатка Его лика на черепице. Пользуясь терминологией фотографов, можно охарактеризовать эти два типа изображения Христа как "негатив" (Спас на убрусе) и "позитив" (Спас на чрепии).
Образ Спаса Нерукотворного присутствовал также в росписях церкви Спаса на Нередице (1199 г.). Иконографически наиболее близок к фрескам Спаса на Нередице образ Спаса Нерукотворного, хранящийся в настоящее время в Третьяковской галерее. Он датируется второй половиной XII века. Его иконографическая особенность - отсутствие изображения плата. Поскольку эта икона является древнейшей из сохранившихся на Руси, то можно предположить, что первоначально в иконах Спаса Нерукотворного плат не изображался и появился позднее, когда понадобилось отделить этот образ от соседствующих с ним (например, во фресковых росписях, где границы между отдельными сюжетами довольно условны).
Образ-"негатив", каким нам его сохранила иконография "Спаса на убрусе", - типологически сродни еще одному "негативному" отпечатку - образу Туринской Плащаницы. Тем более мы знаем, что практически все время Плащаница находилась в ковчеге в свернутом состоянии и виден был только лик. Возможно, поэтому на иконе Нерукотворного Спаса из Третьяковки плат не прорисован.
Любопытно, что на оборотной стороне иконы Спас Нерукотворный из Третьяковской галереи изображены два ангела, поклоняющиеся Голгофскому кресту и Орудиям Страстей Христовых. Голгофский крест является символом Христа и знаменует собой Его искупительную жертву. Эта иконография также восходит к сиро-палестинской традиции и встречается уже в памятниках VI века. Символические орудия Страстей Христовых по смыслу гораздо ближе Плащанице, чем Плату царя Авгаря.
С XII века Нерукотворный Образ стали изображать между двумя восточными парусами у основания купола, как раз над алтарем храма (Спасский собор псковского Мирожского монастыря, храм святого Николая в Кастории (XII в.), церковь святого Петра в Болгарии (XIV в.) и др.). Нерукотворный Образ, написанный на внешней грани алтарной арки (между парусами), становится как бы центральным элементом алтарной композиции Благовещения, разделяя ее на две равные части.
В византийской иконографии Нерукотворный Образ связывался с темой Воплощения Бога-Слова, Иисуса Христа. Ранневизантийские авторы, писавшие об истории возникновения Чудотворного Полотна, рассматривали его как важнейшее доказательство догмата о Вочеловечении Христа. Приписываемый Константинопольскому Патриарху Герману канон Нерукотворному Образу содержит многочисленные ссылки на Боговоплощение, - так же, впрочем, как и позднейший канон праздника Перенесения Нерукотворного Образа, составленный Львом Халкидонским около 1100 года.
Расположение Нерукотворного Спаса на восточной арке и над алтарным пространством храма приобретало еще один дополнительный оттенок. Помещаясь рядом с такими композициями, как "Причащение апостолов", "Служба святых Отцов", Нерукотворный Образ оказывался непосредственно связан с темой Бескровной Жертвы Христа. Все вместе эти изображения формировали целую "программу", которая в одно и то же время и объясняла, и иллюстрировала совершение Евхаристии. Иконографическое решение алтаря зримо объяснило смысл совершаемых в нем литургических действий - как для священнослужителей, так и для мирян.
Плащаница участвует в Богослужении
С темой евхаристической Жертвы Христа связан и сам материал Чудотворного Полотна. Последование литургии четко регламентирует время и способ употребления шитых покровов для Святых Даров и для других предметов литургического назначения, изготовленных из ткани. Каждое действие наделяется особым смыслом и символическим значением.
Особое место в совершении годового Богослужебного цикла отводится шитому покрову, именуемому Святой Плащаницей, которая до начала совершения вечерни Великой Пятницы полагается на престоле храма. Затем, во время пения тропарей, Плащаница Христова выносится на особый столик на середину храма, где совершается троекратное каждение вокруг нее. По отпусте повечерия совершается поклонение и целование Святой Плащаницы. Во время Богослужения поются следующие слова: "Благообразный Иосиф с древа снем Пречистое тело Твое, Плащаницею чистою обвив, и во гробе нове покрыв положи". Одно из наиболее древних "литургических" изображений Плащаницы находится в центральной апсиде храма Живоносного Источника ХII века в Мессении (Греция). На фреске - Спаситель, покоящийся на Плате, украшенном бахромой со всех сторон. Среднюю часть Его тела закрывает литургический покров. Евхаристическое значение изображения раскрывает надпись, расположенная над ним: "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нем". Иконографически же лик Христа здесь удивительно близок подавляющему большинству изображений Нерукотворного Спаса.
Необычайным образом сходно со службой Плащанице и почитание Эдесского Плата, установившееся в Византии после его перенесения. Анонимный греческий текст, составленный, вероятно, в Константинополе после 944 года, описывает службу, совершавшуюся в честь Чудотворного Полотна из Эдессы. Архиерей, клир и миряне должны были собраться в храме и там возложить Нерукотворный Образ на специальный трон, потом вносили его в алтарь, предваряя каждением с зажженными свечами. Затем, уже в алтаре, его полагали на особый столик, установленный к востоку от престола. Здесь, в алтаре, "в то время, как совершалось таинство Евхаристии, один только архиерей мог приступить к Нерукотворному Образу, воздать Ему почитание коленопреклонением, раскрыв ковчег, целовать и после этого снять с него белый покров и заменить его пурпурным покровом". В алтаре Эдесский Плат оставался в течение всего времени, пока продолжалась Литургия, после чего ковчег закрывался и Святыня уносилась в ризницу. Упоминание о ковчеге, в котором хранился Эдесский Плат, дает основание предположить, что Полотно с Нерукотворным Образом хранилось в свернутом виде, причем виден был только лик Спасителя.
Нерукотворный Образ - список с Плащаницы?
Что же касается истории самого Плата с Нерукотворным Образом Спасителя, то он до 1204 года хранился в Константинополе как драгоценное сокровище города. Почитание его было широко распространено на всем христианском Востоке, а в VIII веке праздновали во многих местах день Нерукотворного Образа по примеру Эдессы. Во времена иконоборчества на Эдесский Образ ссылался преподобный Иоанн Дамаскин, видя в существовании этой христианской святыни подтверждение догмата об иконопочитании. А в 787 году отцы Седьмого Вселенского собора упоминают его несколько раз (Деяния Вселенских соборов, т. 7). Известно, например, что в эти годы чтец собора Святой Софии в Константинополе поклонялся в Эдессе этому образу.
Знаменитый французский исследователь Туринской Плащаницы П.Виньон предположил, что в Эдессе хранился не легендарный Плат, посланный Христом правителю Эдессы Абгару, а Плащаница, сложенная таким образом, что паломникам был виден лишь лик Спасителя. П.Виньон утверждал также, что Плащаница не могла не повлиять на формирование иконографии Спасителя. Еще в 1939 году он заметил двадцать общих иконографических особенностей, присущих Нерукотворному Образу Христа и отпечатку с Туринской Плащаницы. П.Виньон высказал предположение, что древнейшая иконография Спасителя имеет своим источником отпечаток на Плащанице, поскольку некоторые художники имели доступ к реликвии.
В 1982 году другой исследователь Плащаницы, Вейнджер, обнаружил сорок шесть соответствий между отпечатком на Плащанице и ликом Христа на древнейшей мозаике VI века из монастыря святой Екатерины. Используя ту же методику, он нашел уже шестьдесят три соответствия между отпечатком лика на ткани Плащаницы и изображением Христа на золотом солиде византийского императора Юстиниана (692-695 гг.). Такого рода сопоставление сделали также Андре Марион и Анна-Лаура Кураж в книге "Туринская Плащаница. Новые открытия науки". Вот краткий перечень выявленных ими иконографических черт, присущих отпечатку на Плащанице и образу Иисуса Христа.
Поперечная складка (морщина) на лбу;
V-образный треугольник выше носовой кости;
правая бровь выше левой;
отсутствие волос между нижней губой и бородой;
борода, разделенная на несколько локонов;
очень выразительные ("совиные") глаза;
два локона, ниспадающие на лоб;
волосы, уложенные асимметрично и облегающие лицо;
кровоподтек на лбу, напоминающий цифру 3;
выразительно обозначенный, характерный нос;
лицо скорее продолговатое, чем круглое.
На основании своих наблюдений А.Марион и А.-Л. Кураж пришли к интересным выводам. Во-первых, складка (морщина) на шее Христа существует и на отпечатке с Туринской Плащаницы, то есть складка на ткани могла быть "прочитана" буквально и просто была воспроизведена художником, подробно копировавшим Плащаницу. Во-вторых, локоны, ниспадающие на лоб Христа, могли быть также буквальным "прочтением" (копированием) струек крови в виде цифры 3, отпечатавшихся на Туринской Плащанице. И, наконец, большинство образов Христа византийской школы VI века соответствуют именно этой иконографической модели.
Впервые подобное изображение Христа появляется на монетах императора Юстиниана II. Монеты более раннего времени изобиловали аллегорическими, языческими либо христианскими символами. Юстиниан же стал первым византийским императором, который поместил на монетах образ Христа Пантократора, и вплоть до 944 года пятнадцать императоров печатали на монетах именно такой образ. Его каноничность была подтверждена отцами Седьмого Вселенского собора в 787 году.
Таким образом, можно считать, что отпечаток с Туринской Плащаницы, если мы признаем его подлинность и древность, вполне мог стать одним из источников иконографии Иисуса Христа. Во всяком случае, перед нами одна из самых интересных загадок, которую когда-либо знала человеческая история.
Знаменитая европейская провидица Анна Катарина Эммерих (1774-1824), чьи прозрения в евангельскую историю не раз впоследствии подтверждались находками историков, утверждала, что "подлинная Плащаница Голгофы погибла в позднее средневековье. Но до этого путем наложения чистой ткани на Плащаницу, по молитвам благочестивых мужей (Heiligen Manner) чудесным образом сделались три копии". Кем были эти "мужи"? Может быть, тамплиерами? Так или иначе, по утверждению Эммерих, нынешняя Туринская Плащаница - лишь "одна из этих копий". Не в этом ли - разгадка несовместимости ряда научных интерпретаций (в частности, исследований при помощи радиоактивного углерода)? Тем не менее XX век привнес идеи научно-технической революции даже в отношение к святыням.
Плащаница становится предметом изучения
Первые вопросы перед учеными поставила, как вы уже знаете, фотография, сделанная адвокатом Секондо Пиа. Тогда начались и первые исследования. Во Франции каноник Улисс Шевалье, историк и сотрудник Академии, обнаружил и опубликовал многочисленные архивные документы принципиального значения: послания, папские буллы времен пребывания Плащаницы в Лире, в том числе меморандум епископа Пьера д’Арси. В 1899-1903 годах Шевалье опубликовал целый ряд брошюр, в которых пытался доказать средневековое происхождение Плащаницы. Как ни парадоксально, неверующие ученые, например, член Французской Академии Ив Делаже (профессор сравнительной анатомии и директор Музея естественной истории), стали горячими защитниками подлинности Плащаницы. Огромное впечатление на них произвел анатомический реализм Образа, изображенного на фотографии Пиа.
Первые результаты исследований, в свою очередь, породили новые вопросы. Но серьезному изучению воспрепятствовали, с одной стороны, королевский дом, отказавшийся предоставить Плащаницу ученым, с другой - войны и революции. В первой половине XX века Плащаница была выставлена на обозрение только два раза. Первый раз (с 3 по 24 мая 1931года) - по случаю женитьбы наследника итальянского престола. Тогда Д.Энри сделал новую, более качественную фотографию Плащаницы. Именно она до сих пор украшает обложки многих книг о Туринской Плащанице. Второй раз Плащаницу выставили в 1933 году, в 1900-ю годовщину Распятия Христа.
Самым значительным достижением в этот период стало комплексное исследование анатомических и физиологических соответствий виднеющихся на Плащанице следов бичевания и распятия. Автором исследования был хирург Пьер Барбе. Результаты этой работы до сих пор никто не поставил под сомнение.
В 1950 году прошел Первый международный синдологический конгресс. В 1969 году состоялся очередной показ Плащаницы, вслед за которым было дано разрешение на проведение исследований. Программу составила специальная комиссия во главе с кардиналом Пеллегрино, архиепископом Туринским. Но исследования не привели к значительным результатам. Впрочем, была выполнена серия новых фотографий. Воспользовавшись показом 1973 года, известный швейцарский криминолог доктор Макс Фрай (Цюрих) взял пробы пыльцы для палинологического исследования Плащаницы3. В это же время профессор Райс из Института технологии ткани в Гандаве получил возможность приступить к изучению ткани Плащаницы.
Второй синдологический конгресс состоялся в 1977 году в Альбакерк, в Нью-Мексико. Во время его работы был создан научный проект по изучению Плащаницы - STURP (Schroud of Turin Research Project)4. В его работе приняло участие около сорока ученых из разных стран мира. В результате возникло научное общество и стали регулярно проводиться конференции по изучению Плащаницы. На ее исследование в рамках этого Проекта было потрачено 150 тысяч рабочих часов. Во время показа реликвии в 1978 году официальный фотограф Проекта американец Вернон Миллер сделал около трех тысяч снимков.
В 1983 году умер последний король Италии Умберто II Савойский, завещав Плащаницу Папе Иоанну Павлу II. Отныне собственником Плащаницы становится Ватикан. 21 апреля 1988 года Ватиканом было дано специальное разрешение на взятие проб ткани для исследования методом радиоактивного углерода. Результаты этих исследований были объявлены кардиналом Баллестреро 13 октября 1988 года. Они свидетельствовали о средневековом происхождении Плащаницы. Разгорелась дискуссия. Был созван международный симпозиум в Париже (7-8 сентября 1989 г.). Было принято решение о создании Международного центра исследований Туринской Плащаницы (CIELT). В 1998 году прошел конгресс, организованный Синдологическим центром. Такова "канва" исследований Плащаницы. Попробуем же вслед за учеными подвести предварительные итоги проделанной в прошлом столетии работы.
Это не живопись!
Пока все исследователи единодушны только в двух выводах, которые базируются на результатах медицинских исследований. Ни один врач не поставил под сомнение высочайший реализм Образа на Плащанице - с точки зрения анатомии и прежде всего той точности, с которой на ткани запечатлена система кровообращения. "Даже сегодня, - писал один из наиболее известных исследователей Плащаницы, хирург Барбе, - ни один из нас не смог бы создать такой образ, не допустив каких-либо ошибок". А это значит, что изображение на Плащанице не является искусственным (живописным) произведением. К тому же нельзя забывать, что мы имеем дело с негативом, возможность создать который в средние века (да и позднее) вызывает сомнение. Изображение характеризуется такой совершенной плоскостностью, как будто это оптическая проекция на экран. На поверхности ткани не проступает ни один из известных нам химических составов, применяемых в живописи. Способ возникновения образа такого типа до сего дня науке неизвестен. Гипотеза использования человеческой крови для создания изображения не была принята учеными. "Оттиск" возник в результате пропитывания ткани Плащаницы физиологическими жидкостями и в точности соответствуют анатомии человека. Исследования убедительно показали, что на Плащанице запечатлелась именно человеческая кровь, принадлежащая к группе АВ (IV).
Уже Пьер Барбе определил, что тело Человека с Плащаницы отделилось от полотна необычным, единственным в своем роде способом, при котором сгустки свернувшейся крови полностью остались на ткани: обычно часть присохших следов крови при таком разделении остается на коже. Барбе, а вслед за ним Поль Виньон установили, что Плащаница соприкасалась с телом не меньше тридцати часов и не больше сорока. Дело в том, что в теле усопшего первые 30-40 часов после кончины через кожу сочатся определенные выделения, в которых размываются все отпечатки крови. На Плащанице такие секреции отложились и были
зафиксированы медиками. Но менее чем через сорок часов это выделение внезапно прекратилось. И ученые согласно приходят к еще одному выводу: Туринская Плащаница в течение примерно одного дня была в контакте с телом распятого на кресте Человека. Это Плащаница в точном значении слова!
На этом единство мнений среди ученых заканчивается. Тем не менее исследования продолжаются. Подтвержден факт бичевания. Выполненная Верноном Миллером и Самюэлем Пелликори в ультрафиолете серия фотографий позволила выявить раны на лице Человека с Плащаницы, а также следы от бича, расположенные в форме веера. Нет следов в области предплечья, что позволило заключить: в момент бичевания у Осужденного были связаны руки. Раны на ягодицах позволяют сделать вывод, что в момент бичевания Он был обнажен. Нет следов бичевания в области сердца: возможно, чтобы смерть не наступила раньше времени. Были обнаружены частицы крови с большой долей билирубина, сукровица, пот. Содержание билирубина (пигменты желчи) в крови повышается у людей, подвергаемых невероятным мучениям.
На плечах видны следы обширных ран от тяжелого предмета - видимо, следы от поперечной балки креста (patibulum), который осужденные на распятие несли к месту казни. При фотографировании в поляризованном свете следов крови на Плащанице некоторые пятна оказались более темными, чем прочие. Плащаница свидетельствует и о том, что лицо и ноги Человека несут следы ран. Исследователи связывают это с падением под тяжестью креста во время шествия на Голгофу. На подошвах, коленях и кончике носа Человека с Плащаницы обнаружены частички земли. Анализ показал, что пыль на носу, колене и ногах содержит некоторое количество использовавшегося в древности в Иерусалиме для строительства домов арагонита (карбонат кальцита).
И самое главное - это полное соответствие ран Человека с Плащаницы евангельским описаниям страданий Христа. Важнейшей проблемой в такого рода исследованиях было расположение ран от гвоздей у Человека с Плащаницы, несовпадение их с иконографической традицией средневековья. Исследования подтвердили анатомическую точность расположения ран, запечатленных на Плащанице (гвозди, вбитые в запястья, а не в ладони).
Вопреки традиции римского распятия (но в соответствии с текстом
Евангелия) у Человека с Плащаницы не были сломаны ноги: " Но так как [тогда] была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, - ибо та суббота была день великий, - просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их. Итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней", Иоанна 19:31-33, 36. Обнаружена и рана от копья (4,4 на 1,1 см), которую нанес (согласно Евангелию) один из римских солдат, чтобы удостовериться в смерти Христа: " но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода", Иоанна 19:34.
Физиологические пятна в этом районе Плащаницы соответствуют тому, что должно было произойти после нанесения удара: струя крови и сукровицы. Специалисты обратили внимание на тот факт, что удар был нанесен в правую сторону грудной клетки: римские солдаты привыкли наносить удар противнику именно в правый бок, заслоняя свой левый бок щитом.
В опровержении "живописной" версии важную роль сыграло исследование самой ткани Плащаницы. Оказалось, что наука не знает аналогов ей. Льняное полотно Плащаницы - единственное в своем роде! Конечно, от той эпохи осталось не так уж много образцов, но ни один из них не обладает такой структурой, хотя известное сходство и обнаружено. Тем не менее благодаря исключительно хорошей сохранности ткани специалистам удалось кое-что выяснить. Ткань спрядена вручную и соткана на ручном ткацком станке по всем правилам иудейских предписаний, а ее размеры кратны стандартным мерам длины, применяемым в античности. Никаких противоречий с евангельским повествованием не обнаруживается, найдены даже следы алоэ, входившего в состав благовоний.
По какому обряду он был погребен?
Антропологические исследования показали, что Человек с Плащаницы отличался характерными чертами еврея I века нашей эры. Его рост - около 1,78 метра - в принципе соответствует размерам скелетов, обнаруженных археологами на иерусалимском кладбище той эпохи. Этнологи согласны в том, что черты Человека с Плащаницы близки еврейскому морфотипу. У него высокие, но не выступающие кости лица; волосы густые, с волнообразными прядями. Заметна характерная для населения всего Ближнего Востока близость глаз к переносице. Характерны для этого времени и этого региона также борода и длинные, связанные по тогдашнему (как считают специалисты) обыкновению на плечах волосы.
Археологи указывают, что расположение тела на Плащанице соответствует погребальным обрядам многих народов; это не позволяет уточнить время и место погребения. В Иудее хоронили в том положении, которое запечатлено на Плащанице (захоронения в Кумране с 200 г. до н.э. по 70 г. н.э.), со скрещенными на груди руками. В римских провинциях во времена Христа умерших погребали в одежде; между IV и VII веками, - как правило, в туниках. В VIII или IX веках от этого обычая отказались. Параллельно, по утверждению ученых, сохранялся обычай погребения нагих тел, завернутых в ткань или обвязанных бандажами.
Специалисты-оптики обнаружили, что Лик Человека на Плащанице окружен прямоугольными полосами, создающими две большие буквы U; одна из них размещена в другой. Эти полосы имеют очень точные геометрические формы. На фотографических негативах они темные, а на Плащанице - светлые. Существует мнение, что внешняя буква U - это следы подставки для головы. Обычай подкладывать под голову покойнику специальную подставку из соломы или дерева известен с глубокой древности и подтвержден археологами. В Западной Европе этот обычай бытовал с VI по XIII век. Пока не представляется возможным найти объяснение для внутренних полос: ученым ничего не известно о двойных изголовиях.
Для идентификации погребального обряда большое значение имеет и такой момент. Многие исследователи Плащаницы убеждены в том, что на закрытых глазах Человека находились две монеты. Согласно версии Дж. Вильсона, этого требовал еврейский обычай5. По мнению, поддержанному другими учеными, эти денежки и своими размерами, и формой соответствовали монете под названием "лепте" (lepton), которую изготавливали во времена Пилата в 30 или 31 годах. В 1979 году на увеличенном снимке этой части Плащаницы обнаружили нечто, по форме совпадающее с одним из древних символов власти, посохом ("lituus"), имеющимся на монетах времен правления Понтия Пилата. Другие проступающие на снимке знаки (на монете, прикрывающей правый глаз) были идентифицированы как буквы YCAI. Эти знаки истолковали как фрагмент греческой надписи TIBEPIO(YKAI)CAPOC - "кесаря Тиберия" (период с 30 до 32 г.).
Известно три рода монет этой формы, содержащих надпись "lepton". Монеты времен Пилата - плохого качества, особенно плохо пропечатан "lituus". Тем не менее удалось обнаружить четыре монеты, соответствующие изображениям на Плащанице. Новая проблема возникла в связи с тем, что на монете с фотографии Плащаницы виднеются буквы YCAI, а не YKAI, как должно быть. Возможна ли на монете орфографическая ошибка? Профессор-священник Филас из Университета Игнатия Лойолы (Чикаго), занимавшийся исследованием проблемы монет на Плащанице, сумел обнаружить две монеты с такой орфографической ошибкой. Тем самым было доказано, что на Плащанице видна именно такая монета. В 1980 году открытие отца-профессора было подтверждено при помощи электронного анализа в лаборатории Оверлэнд Парк (Техас). Исследование подтвердило наличие монеты и на левом глазу. Обнаруженные на ней буквы ARO позволили нумизматам идентифицировать ее как монету, изготовленную по приказу Пилата в 29 году в честь матери императора Тиберия.
Тем не менее скептики не разделяют выводов исследователей, считая, что мы имеем дело либо с результатами расщепления волокон ткани, либо с тенью. Ведь уже существует объяснение, как возникло изображение Распятого, но нет теории появления отпечатков неорганического материала. Однако монеты, изготовленные из металла, отпечатались на ткани в тот же миг, что и тело Человека с Плащаницы и, видимо, в результате того же самого явления.
Несколько настораживает (об этом пишет Д.Новелли) и соображение об утилитарном (не сакральном) характере монет, приложенных к телу еврея, приготовленному к погребению (к тому же это монеты римских захватчиков!). Кроме того, подобная практика в еврейских захоронениях, предположительно, относится к более поздним эпохам6. Надо признать, что археологические исследования не разрешили проблемы Плащаницы. Описанные археологами традиции погребения в равной степени применимы и для древней Палестины, и для первых столетий европейского средневековья. Обычай распятия бунтовщиков сохранился до IV века, когда его запретил император Константин Великий. При раскопках погребений распятых людей было обнаружено всего несколько гвоздей, что связывают с верой в чудесную силу этих гвоздей. Только в 1968 году был обнаружен скелет распятого человека, у которого были сломаны ноги и сохранились гвозди.
На плащанице есть надписи
В последние несколько лет проводились и исследования, связанные с надписями на Плащанице. Их оказалось довольно много. Надписи на погребальных пеленах, вообще говоря, связаны с самим ритуалом погребения. Исследователи считают, что и в случае с Туринской Плащаницей они - позднего происхождения. В еврейской погребальной традиции (изученной археологами на примере самого большого кладбища I века новой эры в Бет Шеарим) в большом количестве обнаружены надписи на гробницах (не на пеленах). 80 процентов из них написаны по-гречески. Покрыты надписями и оссуарии для хранения костей умерших. В 1990 году в Иерусалиме было найдено захоронение, в котором на боку оссуария сохранилась надпись (по-арамейски): "Иосиф, сын Каиафы".
Время возникновения надписей на Плащанице до сих пор не установлено. Не определена и языковая принадлежность некоторых знаков. Единственное, в чем специалисты уверены, так это в том, что надписи были сделаны до 1357 года. Не упоминают их и сестры-клариски, которые составили подробное описание Плащаницы после пожара в Шамбери в 1534 году. То есть все надписи - древнего происхождения; они были обнаружены на фотографиях только при помощи специальной оптической аппаратуры.
На пути к расшифровке надписей исследователи также продвинулись не слишком далеко. Вот один пример. В сочетании букв SB усматривают знак печати императора Латинской империи (после захвата Константинополя так именовалась временно оккупированная крестоносцами территория Византийской империи) Болдуина. Скажем, печать сына Болдуина, Филиппа де Куртене, выглядела следующим образом: "S.Philippi.filii.dni.B.imperator.Romanie". Буква S означает signum ("печать"), а буква В - первая в имени "Болдуин". Сочетание SB могло означать Signum Balduini: "печать Болдуина". Но историки пока не подтвердили такую интерпретацию.
О чем поведала пыльца
Необыкновенно важными оказались результаты исследования пыльцы, обнаруженной на Плащанице. Ведь существует особая наука палинология - о распространении органической пыльцы; ее изучение на различных предметах дает возможность определить географические регионы, в которых прежде находился данный предмет. Палинология способна выявить пыльцу растений, которые в наше время уже не существуют, но приблизительно известно, когда они исчезли. А это уже "ключ" к ориентировочной датировке предмета. Палинология применима для определения возраста геологических слоев, в исследованиях эволюции растительного покрова и изменений климата. Неоценима помощь палинологии в криминалистике.
За многовековую историю Плащаницы ее часто выставляли на открытом воздухе или в помещениях церквей. Естественно ожидать, что на ней есть пыльца с тех цветов, которыми украшали в тот момент храмы, а также пыльца, переносимая ветром. Макс Фрай дважды брал пробу пыльцы с Плащаницы (в 1973 и 1978 г.). Его исследования позволили идентифицировать 58 растений, произрастающих на территории от Палестины до Италии. Из них 18 относятся к средиземноморскому бассейну, 13 - к Стамбулу (Константинополю) и его окрестностям, 18 - к степям Турции, 45 - к Иерусалиму и его окрестностям, 22 - к Ирану, 7 - к Аравии, 6 - к Сахаре, 9 - к различным регионам Северной Африки. Получается, что Плащаница скорее всего находилась на Ближнем Востоке, в восточной Турции (район Эдессы) и в Палестине, главным образом в Иерусалиме. Кроме того, швейцарский криминалист утверждал, что его исследования исключают гипотезу о возможности создания Плащаницы в средние века: тогда не имели никакого понятия об исследованиях пыльцы и не могли перенести ее на копию из Палестины или Эдессы.
Собранные М.Фраем образцы позже были исследованы доктором Ури Барухом из Израильского института древности, специалистом по израильской флоре. Он классифицировал 165 разновидностей цветочной пыльцы, причем оказалось, что 45 из них, в подтверждение гипотезы М.Фрая, принадлежат растению Cundelia Tourneforti, которое растет только на Ближнем Востоке и цветет с февраля по май.
Впрочем, были и критики результатов исследований Фрая. Они обратили внимание на незначительное присутствие в перечне Фрая пыльцы растений Франции и Италии - а ведь именно там на протяжении столетий Плащаница часто выставлялась на чистом воздухе. Кроме того, неизвестен общий "массив" собранных и идентифицированных Фраем растений, который бы позволил определить такую палитру пыльцы.
Критики обратили внимание и на отсутствие пыльцы таких распространенных в Средиземноморье растений, как дуб и оливки. Они там встречаются гораздо чаще, чем выявленные Фраем растения, и их отсутствие невозможно объяснить. Еще более настораживает тот факт, что в коллекции Фрая отсутствует пыльца трав (кроме мало распространенных в этом регионе ржи и риса). Впрочем, следует учесть, что, например, ветры Сахары порой доносят песок до северных районов Франции; хорошо переносят они и пыльцу (пыльца сосны, выявленная Фраем на Плащанице, перенесена за тысячи километров).
Настораживает, по мнению критиков, и слишком большая определенность, с какой Фрай идентифицирует пыльцу: он определил не только семью растений, но и их вид. А это сложно установить даже в том случае, если исследователь располагает "полным собранием" пыльцы для сравнительного исследования электронным микроскопом. Критики не опровергают выводы Фрая, но считают его доказательства недостаточными. Плащаница вполне могла быть в средиземноморском регионе, но нет оснований утверждать, что пыльца этих мест доминирует над пыльцой иных регионов (например, граба, бука). Однако через десять лет после смерти Фрая его работы были подтверждены исследованиями, представленными на Туринском конгрессе в 1998 году. Речь идет о работе супругов Врангер, которые изучили фотографии, отпечатанные с негативов Энри (1931 г.), а также более поздние фотографии Морана с негативов Фрая, и обнаружили сотни частиц растений.
Вот как прокомментировал эти исследования палинолог А.Дамин: "Используя мою базу данных, включающую более 90 тысяч мест распространения различных видов растений, я пришел к выводу, что наиболее вероятное месторасположение такой совокупности растений, следы которых найдены на Плащанице, находится в радиусе 10-20 километров к востоку и западу от Иерусалима". К этому поистине нечего добавить.
Не только пыльца, обнаруженная на Туринской реликвии, была подвергнута исследованиям. В 1978 году при помощи специальной ленты были взяты пробы имеющихся на Плащанице микроскопических частиц цветных пигментов. Их изучил Вальтер Мак Крон из Исследовательского института в Чикаго и обнаружил окись железа - состав, с доисторических времен применяемый в живописи. В исторические времена он использовался в Китае, Египте, Римской империи, в Европе. Обнаружен был и протеин - химическое соединение, указывающее на существование слоя вяжущего красочного вещества, а также киноварь, классический живописный ингредиент. Значит, перед нами - все-таки работа художника? Мак Крон склонялся к выводу о средневековом происхождении Плащаницы. В частности, следы крови он счел соединением окиси железа с киноварью. Но и эти критические выводы вскоре были опровергнуты!
Джон Геллер и Ален Адьер из Государственного колледжа Западного Коннектикута, после проверки результатов работы Мак Крона, пришли к заключению: того количества киновари и окиси железа, о котором можно судить по обнаруженным их следам, недостаточно для создания изображения. Они скорее всего появились на Плащанице, когда с ней работали иконописцы, а также при наложении копий Плащаницы на оригинал при их освящении. А вот протеина ученые не обнаружили, высказав предположение, что Мак Крон принял за протеин целлюлозу льна (незначительное присутствие протеина впоследствии выявили только в следах крови). Отсутствие используемых в живописи пигментов было подтверждено специальными исследованиями и применением термографа. Итак, очередная "живописная" версия оказалась несостоятельной. Но никто из специалистов и по сей день не может объяснить механизм возникновения Образа на Плащанице.
Между тем связанные с Плащаницей исследования охватили самые различные области научного знания: экзегетику (толкование Священного Писания), историю, иконографию, спектрографию, антропологию, нумизматику, палинологию (анализ пыльцы растений), химию, физику, оптику, палеографию. Каждая из этих дисциплин внесла что-то свое в общую "копилку" знаний о Плащанице. И, как констатируют французские оптики Андре Марион и Анна-Луиза Кураж, каждая из научных областей в своих исследованиях этого удивительного предмета практически достигла предела своих возможностей.
Свидетельства искупительной жертвы
Теперь ученые направляют основные усилия на исследование других реликвий, связанных с Распятием Христа. Это туника, хранящаяся в Аржантёй (вблизи Парижа), терновый венец (в Париже), ветвь колючек (в Пизе), гвоздь и часть таблички с надписью, снятой с Голгофского Креста (в Риме), сударь - ткань для вытирания пота (в Овьедо).
Табличка с надписью "INRI"
В нынешнем году Ватикан дал согласие на проведение специальных исследований хранящейся в римской церкви Санта Кроче ин Джерузалемме (Святого Креста в Иерусалиме)1 таблички с надписью "INRI". Традиционно ее считали подлинной реликвией, снятой с Креста, на котором был распят Иисус. Действительно, когда немецкий папиролог Карстен Тиде открыл хрустальный ларец, где хранилась табличка, и проанализировал сохранившуюся на ней надпись (на греческом, латинском и древнееврейском языках), оказалось, что она совпадает с цитированным в Евангелии текстом: "Иисус Назорей, Царь Иудейский" (Ин. 19,19). Ученый исключает возможность фальсификации надписи в средние века, ибо тот, кто делал эту надпись, по привычке написал греческий и латинский тексты так же, как и на древнееврейском - справа налево. "Ни одному средневековому фальсификатору не пришло бы в голову сделать такую ошибку", - сказал немецкий ученый.
Сударь
Это кусок льняной ткани (размером 84х53 см), который находится в Испании, по преданию, с VII столетия. (Буквально слово "сударь" означает "ткань для вытирания пота".) Самая ранняя документально подтвержденная дата его присутствия там - 14 марта 1075 года. Тогда в городе Овьедо в присутствии короля Альфонса VI была открыта рака с этой священной тканью, и сударь включили в перечень реликвий, хранящихся в городском соборе. Традиция считает эту ткань тем полотном, которым был после снятия с Креста покрыт Лик Христа: по иудейским обычаям, лицо почившего всегда закрывали тканью. После погребения ткань оставили в гробу, поскольку она соприкасалась с мертвым телом. Об этом сказано и в Евангелии от Иоанна: "Приходит Симон Петр, и входит во гроб и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на Главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте", Иоанна 20:6-7.
История обретения испанцами этого полотна была записана в XII веке епископом Пелагием. Сначала сударь хранился в Иерусалиме - до его завоевания в 614 году персидским шахом Хосровом. Льняной плат спасли и отправили в Александрию. Впоследствии, по мере наступления персов, его увозили все дальше, вдоль северного африканского побережья. Затем священную реликвию доставили в Испанию и передали в Севилью, под покровительство епископа города Толедо. В конце концов сударь был помещен в драгоценную раку собора города Овьедо, где он и хранится по сей день.
Пожалуй, можно сказать, что у сударя есть нечто общее с Туринской Плащаницей - на нем тоже сохранились пятна крови. Они были исследованы учеными; результаты этой работы приводятся в книге священника Вячеслава Синельникова (Туринская Плащаница на заре новой эры. М., 2000): "Анализ пятен на полотне из Овьедо показал, что это следы человеческой крови группы AB - такой же, как и в случае с кровью на Туринской Плащанице. Исследования показали многочисленные совпадения расположения следов крови на полотне из Овьедо с расположением следов ран, виднеющихся на изображении Лица Человека с Туринской Плащаницы. Это свидетельство в пользу тезиса о подлинности обеих реликвий.
На полотне нет никакого изображения, но его поверхность впитала в себя обширные кровяные пятна, смешанные с плевральной жидкостью и сукровицей. ...Пятна крови на сударе точно совпадают с конфигурацией следов и формой Лика, отобразившегося на Туринской Плащанице. На обеих тканях длина носа - ровно 8 сантиметров. Исключительно высока точность соответствия формы подбородка и бороды. След раны от шипа в области затылка совпадает с кровяным пятном на Туринском полотне. В сударе с правой стороны рта обнаружена струйка крови, причем такая же струйка едва видна на ткани Плащаницы: ее слабо заметный невооруженным глазом отпечаток проявлен Джоном Джексоном с помощью анализатора изображений (УР-8). Ален Вэнджер, применяя специальную аппаратуру, пришел к окончательному выводу: согласно расположению и форме пятен крови, обе ткани несомненно и безошибочно покрывали одно и то же Лицо.
Вэнджер оповестила: имеется приблизительно 120 совпадений в конфигурации и расположении пятен крови на сударе из Овьедо и Туринской Плащанице - 70 с лицевой стороны и 50 с тыльной. Такой результат указывает: оба предмета, несомненно, были в соприкосновении с одним и тем же телом. На основании исследований Ален Вэнджер предположил, что когда Лик оборачивали сударем, клубок шипов еще покрывал главу... Наконец, Байма Боллоне анализировала кровь из выборок, взятых с поверхности сударя и с материи из Турина. Ее исследования только укрепили нашу уверенность: кровь принадлежит одной и той же группе, а именно - четвертой. Единственно возможный вывод - две ткани были в контакте с одним и тем же Лицом. Перед нами полотна-свидетели, полотна-ровесники".
Туника
Это шерстяное одеяние с многочисленными следами человеческой крови. Согласно традиции, это та самая тканая туника, о которой говорится в Евангелии от Иоанна: Христос был одет в нее в тот момент, когда в Гефсиманском саду Его арестовали слуги первосвященника. Компьютерные исследования фотографий следов крови на тунике показали: раны, нанесенные человеку, который был в нее одет, идентичны ранам, видимым на Плащанице (тем, которые появились в результате бичевания и несения креста). Убедительное доказательство подлинности и этой реликвии, которая хранится в базилике города Аржантёй вблизи Парижа.
Загадки иконографии
Можно считать установленным, что изображение на Плащанице обнаруживает удивительную связь с иконами Христа. Не менее интересные результаты принесло исследование изображений Иисуса на кресте, выполненных в самой различной технике. Ведь крест, ставший к началу III столетия признанным символом христианства по всей Римской империи, затем в течение нескольких последующих веков распространяется настолько широко, что обнаруживается почти на всех сохранившихся предметах той эпохи.
Ранние христиане не изображали Распятие - возможно, потому, что не принимали позорную, в традициях Римской империи, смерть Христа. Потом Христос изображался на Кресте не страдающим, а торжествующим. А вот возникновение изображений страдающего Христа, по-видимому, связано с появлением в VI веке в Эдессе Нерукотворного Спаса. Именно с этого времени Распятия встречаются в книжной миниатюре. Первое датируемое изображение Распятия в манускрипте обнаружено в Сирийском списке Евангелия 586 года. Неожиданно широкое распространение Распятий начиная с конца VI века было поддержано Церковью, которая столетие спустя постановила, что Христос должен изображаться только "в виде человека".
Начинается первый из двух отчетливо определяемых периодов в искусстве изображения Распятия. Он растянулся на семь столетий. Поначалу Иисус Христос изображался в хитоне или в длинной, без рукавов, "летящей" тунике до колен (по-латыни colobium). Казалось, что фигура Христа почти "слита" с Крестом. Глаза Его были открыты, голова поднята: Он изображался живым, торжествующим, без всяких признаков "смертельного борения". В X веке на Западе в изображении Распятия появляется иного рода одеяние (perizoma), закрывающее тело от пояса до колен. И сначала на Востоке христианского мира, а затем на Западе начинают изображать почившего Иисуса с закрытыми глазами. Затем, в XI веке, византийцы вдруг помещают на кресте страдающего Иисуса в терновом венце, изображают текущую из ран кровь. Одновременно в иконографии Распятия появляется римский сотник.
В церковном предании о Распятии есть несколько древних вариантов. Согласно первому, Иисус был распят на кресте (crux immissa), состоящем из вертикального столба (stipes), возвышавшегося над горизонтальной поперечиной (patibulum2). В этом варианте предания отразилось всеобщее убеждение в том, что руки Иисуса были пригвождены к поперечине креста. Именно этот тип креста предполагает специальную дощечку над головой распятого, на уровне одной трети столба. Второй вариант предания гласит, что Иисус был пригвожден к Своему Кресту четырьмя гвоздями. Кроме того, издревле считается, что Иисус, после того как Он испустил на Кресте дух, был пронзен в правый бок копьем римского воина. Главные варианты этого предания были зафиксированы в начале XIII века в булле Папы Иннокентия III (1198-1216) и, казалось, подтверждались стигматами Франциска Ассизского (1182-1226): "...На руках и ногах Франциска было четыре отверстия от гвоздей, явившие в этом воине Христа решительную победу над миром".
В начале XIII века, в 1204 году, крестоносцы завоевали Константинополь. Казалось бы, это не имеет отношения к нашей теме; однако именно тогда начинается второй период в искусстве изображения Распятия: западные художники теперь акцентируют страдания Христа и Его смерть на кресте. Несмотря на древние традиции и указания пап, ноги распятого Господа изображаются пригвожденными только одним гвоздем. Кроме того, отныне на Распятии Его ноги скрещены, голова склонена, а тело изогнуто. Именно с этого времени церковные писатели подчеркивают, что Иисус на кресте был совершенно обнаженным и в момент Своей смерти склонил голову. Что же касается столь распространенного прежде изображения "живого" Иисуса, то к 1260 году оно практически исчезает с западных Распятий.
Святыня "чистых"
Какие же тайны скрываются за этими глубоко значительными изменениями в иконографии Распятия? Когда исследователи задумались над этим вопросом, их внимание привлекло принадлежавшее катарам Распятие из овеянной легендами крепости Монсегюр. Катары (греч. сathari - "чистые"; в средневековой Европе это слово произносили иногда как gazari или кetzer) - это еретики, представители внецерковного духовного движения, родственные патаренам Италии и альбигойцам Франции. Катары поддерживали тесные связи с еретическими движениями в Юго-Восточной Европе, Сербии, Византии, Армении (павликианами, богомилами и т.д.).
Ватикан организует последовательную борьбу с катарами. Она начинается при Папе Иннокентии III крестовым походом против альбигойцев в 1209 году и завершается к середине XIII века, после того как в марте 1244 года пал их последний оплот - крепость Монсегюр в горах Лангедока, на юге Франции. Оставшиеся в живых защитники крепости - несколько сот человек - сами взошли на огромный костер.
Еще в 1218 году одна из катарских общин, спасаясь от преследований, осела в городе Лионе, где столкнулась с епископом Лукасом из Туи. Епископ написал о них книгу ("Другая жизнь, против альбигойцев"), в которой он, в частности, упомянул, что они пользовались в своей религиозной практике необычным распятием. Традиционный крест был упрощен: у распятия катаров отсутствовала перекладина. Крест состоял из вертикального бруса, дощечки с надписью и подставки для ног. Кроме того, на распятии катаров руки Христа были вытянуты над головой, были прибиты запястья рук и скрещенные ноги, пронзенные всего одним гвоздем (для сравнения Лукас напоминал о четырех стигматах Франциска, которые способствовали утверждению канонической формы креста).
Кроме того, по словам Лукаса, катары утверждали, что во время Распятия римлянин ударил Христа копьем в левый бок. Однако и на православных, и на католических распятиях рана от копья изображается с правой стороны. Так что же - еретики сознательно исказили канон? Нет, утверждает французский историк средневекового искусства Жак Марквардт, вполне возможно, что катары, напротив, благоговейно скопировали древнюю христианскую реликвию. И этой реликвией была Плащаница! Ведь она представляет собой своеобразный негатив, и поэтому рана от копья на ней расположена слева.
По мнению Марквардта, священная реликвия попала к катарам после падения Константинополя в 1204 году. В качестве доказательства он ссылается на легенду о Святом Граале, окончательное оформление которой примерно совпадает с появлением Плащаницы в Константинополе. При этом Марквардт ссылается на один из важнейших романов о Граале, написанный поэтом Вольфрамом фон Эшенбахом (ок.1170-1220). Роман этот называется "Парцифаль".
Исследователи не располагают документальными данными о принадлежности Эшенбаха к катарам. Однако о его близости к ним свидетельствует образ Бога в "Парцифале": Он здесь "сливается с образом благодатной природы, вообще всего благого и доброго на земле. Эта концепция Божества, согретая простым человеческим теплом, вдохновлявшая все почти народные еретические движения эпохи, была одинаково внятна и покрытому боевыми шрамами воину, и понаторевшему в "тривиуме" и "квадривиуме" клирику, и любознательному и деловитому горожанину. В романе Эшенбаха эта концепция Бога с предельной ясностью выражена в наставлениях мудрого отшельника Треврицента:
Бог - это Верность...
Посему будь верен Богу своему.
Бог - Истина. К безбожью
Идут, спознавшись с ложью...
Бог есть Добро. А суть Добра
В том, чтобы душа была добра...
Добро есть свет, а зло есть тьма.
Есть и еще одно удивительное соответствие в поэме Вольфрама фон Эшенбаха: те места, где хранится Грааль, в его описании очень похожи на горную местность, в которой расположен замок Монсегюр. А имя владельца замка, в котором хранится Святая Чаша, - это искаженное имя реального владельца Монсегюра. Согласно Эшенбаху, Грааль в этом замке охраняли тамплиеры. Но Марквардт не идет по "тамплиерскому следу" (орден тамплиеров в это время еще находился на Востоке). Ученый выдвигает другую - весьма правдоподобную - гипотезу: после падения последней твердыни катаров их святыни, в том числе и Плащаница, попадают в сокровищницу короля Франции (ведь альбигойские войны шли именно во Франции). А сто лет спустя король Филипп VI Валуа награждает своего верного рыцаря Жоффруа де Шарни драгоценной реликвией - Плащаницей. Дальнейший путь святыни известен.
"Наука и Религия"
В новозаветном каноне Библии находится 7 апостольских oборных посланий. Они имеют общий характер обращения ко всей вселенской Церкви".
Христос - истина во всем человеческом знании.
Для родителей важно сберечь уникальность ребенка. Сейчас никому не нужны одинаковые люди, сто одинаковых специалистов какой-то отрасли. Нужны уникальные сотрудники с уникальными качествами под конкретное задание кампании. А система образования ориентирована на то, что все должны знать одно и то же.
Развилка - в отношении к возвращению блудника и великого грешника. Каждый может спросить, а как бы он повел себя в этой ситуации?
Человек, совершив падение, лишился первобытного совершенства, силы души его утратили изначальную чистоту и получили превратное направление.
