Верующие женщины Godwomen.org

 Афоризмы и высказывания

- Голод, холод, ненависть, гонения, клевета, ругань и любой труд не только сносен, но и радостен, если ты к нему рожден.

- Любовь возникает из любви; когда хочу, чтобы меня любили, я сам первый люблю.

-  Не тот глуп, кто не знает, но тот, кто знать не хочет.
- 
- Как купцы принимают предохранительные меры, лишь бы в виде хороших товаров не приобрести плохих и испорченных, так и нам следует тщательно следить, чтобы, выбирая друзей, это наилучшее украшение жизни, больше того - неоценимое сокровище, через небрежность не натолкнуться на что-то подделанное.

- Не все то яд, что неприятно на вкус.

- Добрый ум, делает легким любой образ жизни.

- Безумцу свойственно сетовать за утраченным и не радоваться тому, что осталось.

- Ты не можешь найти ни одного друга, не отыскав вместе с ним и двух-трех врагов.

- Больше думай и тогда решай.

- Кто хорошо зажегся, тот хорошо начал, а хорошо начать - это наполовину завершить.

- О, если бы можно было писать так же много, как и мыслить!

- Будущим мы грезим, а современным гордимся: мы стремимся к тому, чего нет, и пренебрегаем тем, что есть, как будто прошлое сможет возвратиться назад, или очевидно должно осуществиться ожидание.

- Сколько зла таится внутри за красивым подобием: гадюка прячется в траве.- Что может быть слаще за то, когда любит и стремится к тебе добрая душа?

- Бери вершину и будешь иметь середину.

- Из всех потерь - потеря времени тягчайшая.

-  Никто не пожнет твердой славы от какого-либо художества, если около оного трудиться не почтет за сладчайшее, саму славу превосходящее увеселение.

- От излишества рождается пресыщение, от пресыщения — скука, от скуки — душевное огорчение, а кто этим страдает, того нельзя назвать здоровым.

- Если ты не вооружишься против скуки, то стерегись, лишь бы эта тварь не спихнула тебя не из моста, как это говорят, а из добродетели в моральное зло. Это даже хорошо, что Диоген был обречен в ссылку: там он взялся к философии.

- Равно как боязливые люди, заболев во время плавания на морскую болезнь, думают, что они будут чувствовать себя лучше, когда из большого судна пересядут в небольшую лодку, а оттуда снова переберутся в тривесельник, но ничего сим не достигают, так как вместе с собой переносят желчь и страх, - так и жизненные изменения не отстраняют из души того, что приносит неприятности и беспокоит.

-  Сколь сладок труждающемуся труд, если он природный. С каким весельем гонит зайца борзая! Сколько утруждается пчела в собирании меда! О Боже мой! Сколь сладок самый горький труд с тобою!

- Разве умно совершает тот, кто, начиная длинный путь, в ходе не соблюдает меру?

-  Избегай людей, которые, видя твои пороки и недостатки, оправдывают их или даже одобряют. Такие люди или льстецы, или трусы, или просто дураки. От них не жди помощи ни в какой беде или несчастье.

-  Кто стыдится признать недостатки свои, тот со временем будет бесстыдно оправдывать свое невежество, которое есть наибольший порок.

-  Лучше у одного разумного и добродушного быть в любви и почтении, нежели у тысячи дураков.

-  Любовь вызывается любовью, которую производят благосклонность и благоволение в соединении с добродетелью.

-  Чистосердечие есть спокойное душевное дыхание и влияние Святого Духа.

-  Что было бы, если бы счастие, пренужнейшее и любезнейшее для всех, зависело от места, от времени, от плоти и крови? Скажу яснее: что было бы, если бы счастие заключил Бог в Америке, или в Канарских островах, или в азиатском Иерусалиме?.. Тогда бы и счастие наше и мы с ним были бы бедные. Но воздух и солнце всегда с тобою, а то, что бежит от тебя, знай, что оно чуждое, и не почитай за твое... Одно только для тебя нужно — Бог.

- Ни о чем не беспокоиться, ни о чем не беспокоиться - значит, не жить, а быть мертвым, ведь забота - движение души, а жизнь - это движение.

-  Любовь есть вечный союз между Богом и человеком. Она — огонь невидимый, которым сердце расплетается к Божиему слову или воле, а посему и сама она есть Бог.

-  Мы должны быть благодарны Богу, что он создал мир так, что все простое — правда, а все ложное — неправда.

-  Счастие твое и мир твой, и рай твой, и Бог твой внутри тебя есть. А ты смотри, чтоб Бог твой был всегда с тобою, тогда и ты с ним будешь.

-  Тот враг опаснее, который притворяется твоим другом.

-  Долго сам учись, если хочешь учить других. Во всех науках и художествах плодом есть правильная практика.

-  Достижение высших добродетелей есть цель человека. В достижении их не должно ставить себе никаких пределов.

- Кто думает о науке, тот любит ее, а кто ее любит, тот никогда не перестает учиться, хотя бы он внешне и казался бездействующим.

- В тех, кто душой низкий, лучше из всего написанного и сказанного становится наиболее плохим.

- Уподобляйся пальме: чем крепче ее сжимает скала, тем быстрее и прекраснее поднимается она кверху.

- О, если бы мы в позорных делах были такие же стеснительные и боязливые, как часто мы бываем боязливые и порочно стеснительные в порядочных поступках!

- Определяй вкус не по скорлупе, а по ядру.

- Ум всегда любит за что-то браться, и когда он не будет иметь доброго, тогда будет обращаться к плохому.

- Одно мне только близко, воскликну я: о школа, о книги!

- Из видимого познавай невидимое.

- Счастливый тот, кто имел возможность найти счастливую жизнь. Но счастливее тот, кто умеет ею пользоваться..

- Недостаточно , чтобы сиял свет дневного солнца, когда свет головы твоей омрачен.

- Сверившись на море, ты перестаешь принадлежать сам себе.

- Погрешности друзей мы должны уметь исправлять или сносить, когда они несерьезные.

- Нет ничего опаснее за коварного врага, но нет ничего ядовитей от притворного друга.

- Мудрец должен и из гноя выбирать золото.

- Когда большое дело - властвовать над телами, то еще больше - руководить душами.

- Собери внутри себя свои мысли и в себе самому ищи настоящих благ. Копай внутри себя колодец для той воды, которая оросит и твое жилье, и соседское.

- Для благородного человека ничто не является таким трудным, как пышный банкет, особенно когда первые места на нем занимают глупцы.

- Разве не любовь все соединяет, строит, создает, подобно тому, как враждебность разрушает?

- Природа прекрасного такова, что чем больше на пути к нему случается препятствий, тем больше оно влечет, подобно тому благородному и твердейшему металлу, который чем больше трется, тем прекраснее блестит.

- Неправда угнетает и противодействует, но тем больше желание бороться с ней.

- Знаешь ли ты, какое лекарство употребляют ужаленные скорпионом? Тем же скорпионом натирают рану.

- Слепы глаза, когда заслонены зрачки.

- Как лекарства не всегда приятные, так и истина бывает суровая.

- Все минует, но любовь после всего остается.

- У кого душа болит, тому весь мир плачет.

- Тогда лишь познается ценность времени, когда оно утрачено.

- Ты делаешь наилучшее и для тебя спасательное дело, когда твердо ступаешь по пути здравого смысла.

- Как неразумно выпрашивать то, чего можешь сам достичь!

- Когда ты твердо идешь по пути, которым начал идти, то, по моему мнению, ты счастлив.

- Когда не смогу ничем дорогой отчизне прислужиться, во всяком случае из всей силы буду стараться никогда ни в чем не вредить.

- Всякая пища и питья вкусны и полезны, но надо знать время, место и меру.

- Лед на то и родится, чтобы таять.

- Демон против демона не свидетельствует, волк волчьего мяса не ест.

- Без ядра орех ничто, так же как и человек без сердца.

- Лучше голый и правдивый, чем богатый и беззаконный.

- Оставь предрассудки, обмой совесть, а потом одежду, оставь все свои недостатки и поднимайся!

- Когда рыба поймана, она уже не нуждается в приманке.

- Следующий, весело освещенный день - плод вчерашнего, равно как добрая старость - награда красивой юности.

- Сладкое познает позднее тот, кто может проглотить неприятное.

- Не любит сердце, не видя красоты.

- Что полюбил, в то и превратился.

- Не за лицо судите, а за сердце.

- Каждый есть тот, чье сердце в нем: волчье сердце - настоящий волк, хотя лицо человеческое; сердце бобровое - бобер, хотя вид волчий; сердце вепревое - вепрь, хотя подобие бобра.

- Может ли человек, слепой у себя дома, стать зрячим на базаре?

- Познаешь истину - войдет тогда в кровь твою солнце.

- Разве может говорить о белом тот, кому неизвестно, что такое черное?

- Свет открывает нам то, о чем мы в тьме лишь догадывались.

- Не может не блудить нога твоя, когда блудит сердце.

- Никто не может убить в себе зло, пока сперва не поймет, что такое зло, а что добро. А не позная этого внутри себя, как можно узнать и выгнать его в других.

- На новый проселок ищи новые ноги.

- Что из того, когда листок извне зеленый, и корень лишен жизненного сока?

- Разве не диво, что один в богатстве бедный, а другой в бедности богатый?

- Не называй сладким то, что порождает горечь.

- Верю, что больше елея имеет в своих гладеньких словах льстец, чем отец, когда наказывает, и что фальшивая позолота блещет лучше от самого золота... Но вспомни поговорку: "Выхвалялся гриб красивой шапкой, и что из того, когда под ней главы нет".

- Вода без рыбы, воздух без птичек, время без людей быть не могут.

- Не все то недействительное, что непостижимо детскому уму.

- Тень яблони не мешает.

- Истина сжигает и уничтожает все стихии, показывая, что они лишь тень ее.

- Ищем счастье по странам, столетиям, а оно везде и всегда с нами; как рыба в воде, так и мы в нем, и оно возле нас ищет нас самых. Нет его нигде от того, что оно везде. Оно подобно солнечному сиянию - отклони лишь вход в душу свою.

- Математика, медицина, физика, механика, музыка со своими сестрами - чем глубже их познаем, тем сильнее жгут сердце наше голод и жажда.

- Неужели ты не слышал, что сыны века мудрее сынов дня?

- Не диво дорогу отыскать, но никто не хочет искать, каждый своим путем бредет и другого ведет - в этом и тяжесть.

- Не ум от книг, а книги от ума создались.




ПЂСНЬ 1-я
Сложенна 5 лЂта в сію силу: Блаженны непорочн[ы], в путь ходящ[іи] в законЂ г[осподнем].

Боится народ сойти гнить во гроб,
Чтоб не был послЂ участный,
ГдЂ горит огнь неугасный;
А смерть есть святая, кончит наша злая,
Изводит злой войны в покой.
О, смерть сія свята!
Не боится совЂсть чиста ниже Перуна огниста, ни!
Сей огнем адским не жжется,
Сему жизнь райска живется.
О, грЂх-то смерть родит, живу смерть наводит,
Из смерти ад; душу жжет глад.
О, смерть сія люта!
Блажен, о блажен, кто с самых пелен
Посвятил себе Христови,
День, ночь мыслит в его словЂ,
Взя иго благое и бремя легкое,
К сему обык, к сему навык.
О, жребій сей святый!
Кто сея отвЂдал сласти, вЂк в мірски
Не может пасти, ни!
В наготах, в бЂдах не скучит;
Ни огнь, ни мечь не разлучит;
Все сладость разводит, на сердце не всходит
Раз†тому, естли кому.
Дал знать искус драгій.
Христе, жизнь моя, умерый за мя!
Должен был тебЂ начатки
ЛЂт моих, даю остатки.
Сотри сердца камень; зажжи в нем твой пламень;
Да смерть страстям и злым сластям
Живу тебЂ мой свЂт.
А как от грЂхов воскресну, как одЂну плоть небесну,
Ты в мнЂ, я в тебЂ вселюся,
Сладости той насыщуся,
С тобою в бесЂдЂ, с тобою в совЂтЂ,
Как дня заход, как утра всход.
О, се златых вЂк лЂт!
Конец

ПЂСНЬ 2-я
Из сего зерна: По землЂ1 ходяще, обращеніе2 имамы на небесЂх.

Оставь, о дух мой, вскорЂ всЂ земляныи мЂста!
Взойди, дух мой, на горы, гдЂ правда живет свята,
ГдЂ покой, тишина от вЂчных царствует лЂт,
ГдЂ блещит та страна, в коей неприступный свЂт.
Оставь земны печали и суетность мірских дЂл!
Будь чист, хоть на час малый, дабы ты выспрь возлетЂл,
ГдЂ Іаковль господь, гдЂ невечерня заря,
ГдЂ весь ангелскій род лице его выну зрят.
Се силоамски воды! омый скверну от очес,
Омый всЂ членов роды, дабы возлетЂть до небес,
Ибо сердцем нечист не может бога узрЂть,
И нелзя до сих мЂст земленному долетЂть.
Душа наша тЂлесным не может довольна быть;
Она только небесным горит скуку насытить.
Как поток к морю скор, так сталь к магниту прядет,
Пламень дрожит до гор, так дух наш к богу взор рвет.
Кинь весь мір сей прескверный. Он-то вточь есть темный ад.
Пусть летит невЂжь враг черный; ты в горный возвысись град.
И, по землЂ ходя, вселися на небесах,
Как учит Павел тя в своих чистых словесах.
СпЂши жь во вЂчну радость крыльми умными отсель,
Ты там обновиш радость, как быстропарный орел.
О треблаженна стать, всего паче словесе!
Кто в свой ум может взять, раз†сшедый с небесе?
Конец.

ПЂСНЬ 3-я
Из сего сЂмени: Прорасти земля быліе травное, сирЂчь: Кости твоя прозябнут, яко трава, и разботЂют2 (Исаіа).

Весна люба, ах, пришла! Зима люта, ах, пройшла!
Уже сады расцвЂли и соловьев навели.

Ах ты, печаль, прочь отсель! Не безобразь красных сел.
БЂжи себЂ в болота, в подземныи ворота!

БЂжи себЂ прочь во ад! Не для тебе рай и сад.
Душа моя процвЂла и радостей навела.

Щастлив тот и без утЂх, кто побЂдил смертный грЂх.
Душа его — божій град, душа его — божій сад.
Всегда сей сад даст цвЂты, всегда сей сад даст плоды,
Всегда весною там цвЂтет, и лист его не падет.

О боже мой, ты мнЂ — град! О боже мой, ты мнЂ — сад!
Невинность мнЂ — то цвЂты, любовь и мир — то плоды.

Душа моя есть верба, а ты еси ей вода.
Питай мене в сей водЂ, утЂшь мене в сей бЂдЂ.

Я ничего не боюсь; одних грЂхов я страшусь.
Убій во мнЂ всякій грЂх: се — ключ моих всЂх утЂх!
Конец.

ПЂСНЬ -4я
Рождеству Христову. Из сего зерна: С нами бог, разумЂйте языцы, сирЂчь: Помаза нас бог духом. Посла духа сына своего в сердца наша.

Ангелы, снижайтеся, ко землЂ сближайтеся,
Господь бо, сотворшій вЂки, живет нынЂ с человЂки.
Станте с хором вси собором,
Веселитеся, яко с нами бог!

Се час исполняется! Се сын посылается!
Се лЂта пришла кончина! Се бог посылает сына.
День приходит, дЂва родит,
Веселитеся, яко с нами бог!

ОбЂщан пророками, отчими нароками,
РЂшит в послЂдня лЂта печать новаго завЂта;
Дух свободы внутрь нас родит,
Веселитеся, яко с нами бог!

Даніилов каменю! Из купины пламеню!
НесЂченный отпадаеш! Огнь сЂна не попаляеш!
Се наш камень! Се наш пламень!
Веселитеся, яко с нами бог!

Расти ж благодатію, новый наш ходатаю!
Расти, да возможеш стати, да попалиш супостаты,
Да вселенну, зря спасенну,
Веселимся вси, яко с нами бог!

Мы ж тебЂ рожденному, гостеви блаженному,
Сердца всЂх нас отверзаем, в душевный дом призываем.
ПЂснь спЂвая, восклицая,
Веселящеся, яко с нами бог!
Конец.

ПЂСНЬ 5-я
Рожд[еству] Христову. Из сего зерна: Роди сына своего первенца, и повит его, и положи его в яслЂх.

Тайна странна и преславна!
Се — вертеп вмЂсто небес!
ДЂва херувимов главна,
И престолом вышним днесь.
А вмЂщен тот в яслЂх полно,
Коего есть не довольно
ВмЂстить и небо небес.

О блаженны тіи очи,
Что на сію тайну зрят,
Коих в злой мірской полночи
Привела к богу заря.
Ангелскій ум тайну видит,
А плотскій муж ненавидит,
Та бо всЂм им буйство есть.

Мы же секрет сей небесный
Всегорящим сердцем чтим
И, хоть как скот безсловесный,
Из-под Христа сЂно ядим.
Поколь, в мужа совершенна
Взросши, возможем блаженна
Самаго бога вкусить.
Конец.

ПЂСНЬ 6-я
В конец сего: Испусти змій за женою из уст своих воду, яко рЂку, да ю в рЂцЂ потопит. Той сотрет тебЂ главу.

Вонми, небо и земля, нынЂ ужаснися!
Море, безднами всЂми согласно двигнися!
И ты, быстротекущій, возвратися, Іордане,
Прійди скоро крестити Христа, Іоанне!

Краснозрачныя лЂса, стези отттворите,
Предитечу Іоанна ко Христу пустите.
Земныи же языци, купно с нами всЂ ликуйте,
Ангелскія хоры, вси в небЂ торжествуйте!

Снійде спас во Іордан, ста в его глубинЂ,
Се снійде на нь и дух свят в видЂ голубинЂ.
Сей есть сын мой возлюбленны, отец из облак вЂщаше,
Сей Мессія обновит естество все ваше.

Освяти струи и нам, змію сотри главу,
Духа твоего, Христе, росу даждь и славу,
Да не потопит нас змій. И мы всЂ от земна края
Да почити полещем до твоего рая.
Конец.

ПЂСНЬ 7-я
Воскресенію Христову. Из сего зерна: Единонадесять ученицы идоша в Галилею на гору, амо же повелЂ им Іисус. Пасха!

Кто ли мене разлучит от любви твоей?
Может ли мнЂ наскучить дивный пламень сей?
Пусть весь мір отбЂжит!
Я буду в тебЂ жить, о Іисусе!

Веди мене с тобою в горній путь на крест;
Рад я жить над горою, брошу долню персть.
Смерть твоя — мнЂ живот,
Желчь твоя — сластей род, о Іисусе!

Язвы твои суровы — то моя печать,
ВЂнец мнЂ твой терновый — славы благодать,
Твой сей поносный крест —
Се мнЂ хвала и честь, о Іисусе!

Зерно пшенично в нивах естли согніет,
ВнЂшность естли нежива, нов плод внутрь цвЂтет.
За один старый клас
В грядущій лЂтній час сторичный даст плод.

Сраспни мое ты тЂло, спригвозди на крест;
Пусть буду звнЂ не цЂлой, дабы внутрь воскрес.
Пусть внЂшный мой изсхнет,
Да новый внутрь цвЂтет; се смерть животна.

О новый мой Адаме! О краснЂйшій сын!
О всегосвЂтный сраме! О буйства Афин!
Под буйством твоим свЂт,
Под смертью — жизнь без лЂт. Коль темный закров!
Конец.

ПЂСНЬ 8-я
Воскресенію Христову. Из сего зерна: О! о! БЂжите на горы! (Захарія). Востани, спяй! Покой даст бог на горЂ сей (Исаіа).

Объяли вкруг мя раны смертоносны;
Адовы бЂды обойшли несносны;
Найде страх и тма. Ах година люта!
Злая минута!

Бодет утробу терн болЂзни твердый;
Скорбна душа мнЂ, скорбна даже к смерти.
Ах, кто мя от сего часа избавит!
Кто мя исправит?

Так африканскій страждет елень скорый;
Он птиц быстрЂе пить спЂшит на горы,
А жажда жжет внутрь, насыщенна гадом
И всяким ядом.

Я на Голгофу поскорю поспЂю;
Там висит врач мой меж двою злодЂю.
Се Іоанн здЂ при крестЂ рыдает!
Крест лобызает.

О Іисусе! О моя отрадо!
ЗдЂ ли живеши? О страдалцев радость!
Даждь спасительну мнЂ цЂльбу в сей страсти,
Не даждь вЂк пасти.
Конец.

ПЂСНЬ 9-я
Святому духу. Из сего : Дух твой благій наставит мя на землю праву Снизшед языки слія. Разгласная возшумЂ.

Голова всяка свой имЂет смысл;
Сердцу всякому своя любовь,
И не однака всЂм живущим мысль:
Тот овец любит, а тот козлов.
Так и мнЂ вольность одна есть нравна
И безпечальный, препростый путь.
Се — моя мЂра в житіи главна;
Весь окончится мой циркуль тут.

Ты, святый боже и вЂков творец,
Утверди сіе, что сам создал.
При тебЂ может все в благій конец
Так попасти, как к магниту сталь.
Аще ж не право зрит мое око,
Ты мене, отче, настави здЂсь;
Ты людских видиш, сидяй высоко,
Разных толь мнЂній безщетну смЂсь.

Тот на восточный, сей в вечерній край
Плывет по щастье со всЂх вЂтрил,
Иной в полночной странЂ видит рай,
Иный на полдень путь свой открыл.
Один говорит: вот кто-то косит!
А другій спорит 3: се ктось стрижет,
А сей: у воза пять кол, голосит.
Скажи: кій бЂс нам в прах мысль сЂчет?
Конец.

ПЂСНЬ 10-я
Из сего зерна : Блажен муж, иже в премудрости умрет и иже в разумЂ своем поучается святынЂ (Сирах).

Всякому городу нрав и права;
Всяка имЂет свой ум голова;
Всякому сердцу своя есть любовь,
Всякому горлу свой есть вкус каков 6,
А мнЂ одна только в свЂтЂ дума,
А мнЂ одно только не йдет с ума.

Петр для чинов углы панскіи трет,
Федька-купец при аршинЂ все лжет.
Тот строит дом свой на новый манЂр,
Тот все в процентах, пожалуй, повЂрь!
А мнЂ одна только в свЂтЂ дума,
А мнЂ одно только не йдет с ума
Тот непрестанно стягает грунта,
Сей иностранны заводит скота.
ТЂ формируют на ловлю собак,
Сих шумит дом от гостей, как кабак, —
А мнЂ одна только в свЂтЂ дума,
А мнЂ одно только не йдет с ума.

Строит на свой тон юриста права,
С диспут студенту трещит голова.
ТЂх безпокоит Венерин амур,
Всякому голову мучит свой дур, —
А мнЂ одна только в свЂтЂ дума,
Как бы умерти мнЂ не без ума.

Смерте страшна, замашная косо!
Ты не щадиш и царских волосов 6,
Ты не глядиш, гдЂ мужик, а гдЂ царь, —
Все жереш так, как солому пожар.
Кто ж на ея плюет острую сталь?
Тот, чія совЂсть, как чистый хрусталь....
Конец.

ПЂСНЬ 11-я
В конец сего : Бездна бездну призывает, сирЂчь: В законЂ господни воля его. Дал бы ти воду живу, вожЂ — волю и безднЂ твоей бездну мою.

Нелзя бездны окіана горстью персти забросать 6,
Нелзя огненнаго стана скудной каплЂ прохлаждать.
Возможет ли в темной яскинЂ гулять орел?
Так, как в поднебесный край вилетЂв он отсель,
Так не будет сыт плотским дух.

Бездна дух есть в человЂцЂ, вод всЂх ширшій и небес.
Не насытишь тЂм вовЂки, что плЂняет зрак очес.
Отсюду-то скука внутрь скрежет, тоска, печаль,
Отсюду несытость, из капли жар горшій всталь.
Знай: не будет сыт плотским дух.

О роде плотскій! НевЂжды! ДоколЂ ты тяжкосерд?
Возведи сердечны вЂжды! Взглянь выспрь на небесну твердь.
Чему ты не ищеш знать, что то зовется бог?
Чему не толчеш, чтоб увидЂть его ты мог?
Бездна бездну удовлит вдруг.
Конец.

ПЂСНЬ 12-я
Из сего зерна: Блаженны нищи духом, сіесть : Премудрость книжника во благовременіи празднества и, умалялися в дЂяніих своих, упремудрится (Сирах). Упразднитеся и разумЂйте...

1. Не пойду в город богатый. Я буду на полях жить,
Буду вЂк мой коротати, гдЂ тихо время бЂжит.
О дуброва! О зелена! О мати моя родна!
В тебЂ жизнь увеселенна, в тебЂ покой, тишина!

2. Города славны, высоки на море печалей пхнут.
Ворота красны, широки в неволю горьку ведут.
О дуброва! О зелена!... и прочая.

3. Не хочу Ђздить на море 6, не хочу красных одеж.
Под сими крыется горе, печали, страх и мятеж.
О дуброва!.. и прочая 9.

4. Не хочу за барабаном ити плЂнять городов,
Не хочу и штатским саном пугать мЂлочных чинов.
О дуброва!.. и прочая.

5. Не хочу и наук новых, кромЂ здраваго ума,
КромЂ умностей Христовых, в коих сладостна дума.
О дуброва!.. и прочая.

6. Ничего я не желатель, кромЂ хлЂба да воды,
Нищета мнЂ есть пріятель — давно мы с нею сваты.
О дуброва!.. и проч[ая].

7. Со всЂх имЂній тЂлесных покой да воля свята,
КромЂ вЂчностей небесных, одна се мнЂ жизнь свята,
О дуброва!.. й проч[ая].

8. А естли до сих угодій и грЂх еще побЂдить,
То не знаю, сей выгоды возможет ли лутче быть.
О дуброва!.. и проч[ая].

9. Здравствуй, мой милый покою! ВовЂки ты будеш мой.
Добро мнЂ быти с тобою: ты мой вЂк будь, а я твой.
О дуброва! О свобода! В тебЂ я начал мудрЂть,
До тебе моя природа, в тебЂ хощу и умрЂть 1.
Конец.

ПЂСНЬ 13-я
Из сего: Изыдите от среды их... Прійди, брате мой, водворимся на селЂ. Тамо роди тя мати твоя (ПЂснь пЂсней).

Ах поля, поля зелены,
Поля, цвЂтами распещренны!
Ах долины, яры,
Круглы могилы, бугры!

Ах вы, вод потоки чисты!
Ах вы, берега трависты!
Ах ваши волоса, вы, кудрявые лЂса!

Жайворонок меж полями,
Соловейко меж садами;
Тот, выспрь летя, сверчит, а сей на вЂтвах свистит.

А когда взойшла денница,
Свищет в той час всяка птица,
Музыкою воздух растворенный шумит вкруг.

Только солнце выникает,
Пастух овцы выганяет.
И на свою свирЂль выдает дрожливый трЂль.

Пропадайте, думы трудны,
Города премноголюдны!
А я с хлЂба куском умру на мЂстЂ таком.
Конец.

ПЂСНЬ 14-я
Древняя малороссійска о суетЂ и лести мірской. В сей силЂ: На стражи моей стану и взыду на камень (Аввакум). Обновленна в 82 лЂтЂ.

1
Коликая слава нынЂ?
Зри на буйность в сей годинЂ!
О Израиль! Гидры звЂря А,
Коль велика в оном мЂра,
Нужно разумЂти.
2
НынЂ — скипетр и булава,
Утро вставши — худа слава,
Сердце пробождает сквозЂ,
РуцЂ связанны и нозЂ.
Как избЂгнуть сЂти?
3
Днесь піяна скачет воля,
Утро вставши — тщетна доля.
О Израиль! Водна звЂря 3
Камо цЂль ведет и мЂра?
Нужно что прозрЂти.
4
Сирен лестный окіана Б
Сладким гласом обаянна 2;

А Проглашает придревнею басню о седмиглавной змеЂ, именуемей гидра, сирЂчь змій водный. Со зміем сим боролся древній герой Ираклій. ОтсЂчена одна глава. Вдруг на то мЂсто произрастало д†или три. Что дЂлать? Ираклій с помощію друга своего Іолея разженным желЂзом прижег каждую голову. И так почил от брани. Прим. автора.
Б Сирен, еллински ??????, сирЂчь путо, оковы. Сей урод прекрасным лицем и сладчайшим гласом привлекает к себЂ и сон наводит мореплавателям. ЗдЂсь они, забыв путь свой и презрЂв гавань и отечество, разбивают на подпотопныя камни корабли. Прим. автора.

БЂдная душа на пути
Хощет навсегда уснути,
Недоплывши брега.
5
Плоть, мір! О несытый аде!
Все тебЂ яд, всЂм ты яде!
День, нощь челюстьми зЂваеш,
Все без взгляду поглощаеш.
Кто избЂжит сЂти?
6
Се пучина всЂх есть жруща!
Се есть челюсть, всЂх ядуща!
О Израиль! Кита звЂря —
Се тебЂ толк, мЂть и мЂра,
Плоть не насыщает.
7
Ах, простри бодро вЂтрила,
И ума 36 твоего крила,
Пловущи по бурном морю г,
Возведи зЂницы вгору,
Да путь потечет4 прав.
8
Лутче жити во пустынЂ,
Затворившись во яскинЂ,
Пребывать в мЂстах безвЂстных
И не слышать гласов лестных.
9
Будь ты мнЂ Ираклій тщивый,
Будь Іона прозорливый,
Главы попали зміины,
Китовой из блевотины
Выскочь мнЂ на кефу
Конец.

Кит значит страсть. Что есть страсть? Есть то же, что смертный грЂх. Но что есть грЂх? ГрЂх есть мучительная воля. Она-то есть сребролюбіе, честолюбіе, сластолюбіе. Сія-то гидра и кит пожирает и мучит на морЂ міра сего всЂх. Она же то есть и ад. Блажен, кто нЂсть раб сему трегубому языку! Помяни грЂхов. Сіе есть 32 мучительных мыслей, — и увЂси гидру. Не вЂси ли, яко мысль есть зерно и глава дЂлу? Омерзишася в начинаніих своих. Прим. автора.
Житіе наше есть море, тЂлишко — лоточка. Мысли есть вЂяніе вЂтров. Гавань есть блаженство. Коль же красна рЂчь сія! Ума твоего крила... Птица бо есть сердце наше и аще оно не увязло, можем 1 воспЂть и мы: "Душа наша, яко птица избависи". Прим. автора.
Кифа, правдивЂе же кефа, есть слово еврейское. Еллински — петра и есть 1 каменная гора; польски 2 — скала. Она часто кораблям бывает пристань с городом. Сей есть образ блаженства, мЂста злачнаго, гдЂ человЂк от китов, от сирен 3 и от волненій мірских упокоевается по оному: "На мЂстЂ злачнЂ всели мя..." Сіе имя кифа дает Христос Петру верховному. Для чего? Для того, что и то и другое обитает в сердцЂ. Сердце же, а не плоть, есть истинным человЂком. Чистое сердце, святыня, блаженство, истинный человЂк — есть тожде. Сего ради всякій христіанин, имущій сердце чисто, есть и сын голубов, и кифа. Но Петр святый между всею церковію есть архикифа и архибаріона, яко верховный предстоятель церкви. Аввакум стоит на собственной своей стражЂ. "На стражЂ моей стану и взыйду 63 на кифу". Петр же и о стадЂ, порученном и утвержденном на нем, бдит.
Блевотина есть то нечистое сердце, пЂнящееся и клокочущее, аки морскими волнами, похотьми мірскими. Они суть честолюбіе, среброл[юбіе], сласто[любіе]. В то время сердце есть ад и змій, изблевающій горькія и скверныя оныя воды: "Волнуются нечестивыи и почити не возмогут"; "Гроб отверст — гортань их". Вси сіи во святом писмЂ не только китами и зміями, но и псом, изблевающим и на блевотину возвращающимся и мочащим к стЂнЂ, сіесть испущающим урину, образуются рЂки, бо сердце их суть урина и вода неключима, раздЂляемая от вод оных: "РаздЂли 5 бог между водою". "РЂки от чрева его потекут, воды живыя". "Отрыгну сердце мое слово благо". Вся бо церковь, утвержденная на кефЂ, поет: "Господь пасет мя..." "На водЂ покойнЂ воспита мя". И вси они суть Иракліи оныи 6. "Лутчій муж долготерпЂлив, нежели разоряяй грады", сіесть державу имущій над страстьми: "Сотворил еси нас бог нашему цари іереи". Прим. Автора.

ПЂСНЬ 15-я
Великой субботЂ. Из сего зерна : Почи бог в день седьмый. Еще внійдут в покой мой.

Лежиш во гробЂ, празднуеш субботу
По трудах тяжких, по кровавом поту.
Князь никоих дЂл в тебЂ не имЂет,
Князь сего міра, что всЂми владЂет.
О неслыханны се слЂды!
О новый роде побЂды!
О сыне Давидов!

Сыне Давидов, Лазаря воззвавый
Из мудростей земных до небесной славы,
Убій тЂлесну и во мнЂ работу!
Даждь мнЂ с тобою праздновать субботу,
Даждь мнЂ ходить в твои слЂды,
Даждь новый род сей побЂды,
О сыне Давидов!
Конец.

ПЂСНЬ 16-я
В сію силу: Дугу мою полагаю во облацЂ.

Пройшли облака. Радостна дуга сіяет.
Пройшла вся тоска. СвЂт наш блистает.
Веселіе сердечное есть чистый свЂт в?дра а,
Если миновал мрак и шум мірскаго вЂтра.

О прелестный мір! Ты мнЂ — окіан, пучина.
Ты — мрак, облак, вихр, тоска, кручина.
Се радуга прекрасная мнЂ в?дро блистает,
Сердечная голубочка мнЂ мир вЂщает.

Прощай, о печаль! Прощай, прощай, зла утроба!
Я на ноги встал, воскрес от гроба.
О отрасле Давидовска! Ты брег мнЂ и кифа,
Ты радуга, жизнь, ведро мнЂ, свЂт, мир, олива.
Конец.

Ведро значит небесную свЂтлость и чистоту воздуха; войшло в славянскій язык из еллинскаго; у них свЂтлость воздуха глаголется.

ПЂСНЬ 17-я
Житейское море, воздвизаемое зря и проч.

Видя житія сего я горе,
Кипящее, как Чермное море,
Вихром скорбей, напастей, бЂд,
Разслаб, ужаснулся, поблЂд
О горе сущим в нем!

Возвратил я бЂдный бЂг мой вскорЂ,
Чтоб не скрытись с фараоном в морЂ.
Се к пристани тихой бЂжу
И воплем плачевным глашу,
ВоздЂв горЂ руцЂ.
О Христе! не даждь сотлЂть во адЂ!
Даждь мнЂ в твоем жить небесном градЂ,
Да не повлечет мя в свой слЂд,
Блудница мір, сей темный свЂт!
О милости бездна!
Конец.

ПЂСНЬ 18 -я
Господь гордым противится, смиренным же дает благодать.

Ой ты, птичко жолтобоко,
Не клади гнЂзда высоко!
Клади на зеленой травкЂ,
На молоденькой муравкЂ.
От ястреб над головою
Висит, хочет ухватить,
Вашею живет он кровью
От, от! кохти он острит!

Стоит явор над горою,
Все кивает головою.
Буйны вЂтры повЂвают 9,
Руки явору ламают.
А вербочки шумят низко,
Волокут мене до сна.
Тут течет поточок близко;
Видно воду аж до дна.

На что ж мнЂ замышляти,
Что в селЂ родила мати?
Нехай у тЂх мозок рвется,
Кто высоко вгору дмется,
А я буду себЂ тихо
Коротати милый вЂк.
Так минет мене все лихо,
Щастлив буду человЂк.
Конец.

ПЂСНЬ 19-я
В сей конец: НЂсть наша брань к плоти и крови... Попереши льва и змія... Воспріймите и меч духовный, иже есть глагол божій.

Ах ты, тоска проклята! О докучлива печаль!
Грызеш мене измлада, как моль платья, как ржа сталь.
Ах ты, скука, ах ты, мука, люта мука!
ГдЂ ли пойду, все с тобою вездЂ всякій час.
Ты, как рыба с водою, всегда возлЂ нас.
Ах ты, скука! ах ты, мука, люта мука!

ЗвЂряку злу заколеш, естли возмеш острый нож,
А скуки не побореш, хоть мечь будет и хорош.
Ах ты, скука, ах ты, мука, люта мука!
Добросердечное слово колет сих звЂрей,
Оно завсегда готово внутрь твоих мыслей.
Ах ты, скука, ах ты, мука, люта мука!

Христе, ты — меч небесный в плоти нашея ножнах!
Услыши вопль наш слезный, пощади нас в сих звЂрях!
Ах ты, скука, ах ты, мука, люта мука!
Твой нам свышше глас пресладкій, аще возревет,
Как молнія, полк всЂх гадких звЂрей ражженет,
Прочь ты, скука, прочь ты, мука с дымом, с чадом!
Конец.
Сложенна 58 года в степах переяславских, в селЂ КавраЂ.

ПЂСНЬ 20-я
Нареченная Сигор. В сем маленьком, но высоком градикЂ пирует Лот со дщерьми: Во градЂ бога нашего, в горЂ святЂй его; уподоблю его мужу мудру, основавшему храмину свою на каменЂ. Кто взыйдет на гору господню?

Кто сердцем чист и душею,
Не нужна тому броня,
Не нужен и шлем на шею,
Не нужна ему война.
Непорочность — то его броня,
И невинность — алмазна стЂна,
Щит, меч и шлем ему сам бог.

О міре! Мір безсовЂтный!
Надежда твоя в царях!
Мниш, что сей брег безнавЂтный!
Вихрь развЂет сей прах.
Непорочность — се тебЂ Сигор,
И невинность — вот небесный двор!
Там полещи и там почій!

Сей свят град бомб не боится,
Ни клеветничіих стрЂл,
И хитрых мин не страшится,
ВсЂгда цЂл и не горЂл.
Непорочность есть то адамант,
И невинность есть святый то град.
Там полещи и там почій!
В сем градЂ и врагов люблят,
Добро воздая врагам,
Для других здравіе гублят,
Не только добры другам.
ГдЂ ж есть оный толь прекрасный град?
Сам ты град, з души вон выгнав яд,
Святому духу храм и град.
Конец.

ПЂСНЬ 21-я
В конец сего: ВозвЂсти ми, его же возлюби душа моя; гдЂ пасеши, гдЂ почиваеши в полудни ?

Щастіе, гдЂ ты живеш? Горлицы, скажите!
В полЂ ли овцы пасеш? Голубы, взвЂстите!
О щастіе, наш ясный свЂт,
О щастіе, наш красный цвЂт!
Ты мати и дом, появися, покажися!

Щастіе! ГдЂ ты живеш? Мудрыи, скажите!
В небЂ ли ты пиво пьешь? Книжники, возвЂстите!
О щастіе, наш ясный свЂт,
О щастіе, наш красный цвЂт!
Ты мати и дом, появися, покажися!

Книжники се всЂ молчат, птицы тож всЂ нЂмы,
Не говорят, гдЂ есть мать, мы же всЂ не вЂмы.
О щастіе... и прочая,

Щастія нЂт на землЂ, щастія нЂт в небЂ,
Не заключилось в углЂ, индЂ искать требЂ.
О щастіе... и прочая.

Небо, земля и луна, звЂзды всЂ — прощайте!
ВсЂ вы мнЂ — гавань дурна, впред не ожидайте.
О щастіе... и прочая.

ВсЂ я минул небеса, негли вдаль обрящу,
И преисподняя вся, негли его срящу.
О щастіе... и проч[ая].

Се мой любезный прескор, скачет младый елень,
Вышше небес, вышше гор; крын мой — чист, нов, зелен.
О щастіе, мой свЂт ясный!
О щастіе, мой цвЂт красный!
Ты мати и дом, нынЂ вижу, нынЂ слышу!

Сладость его есть гортань, очи голубины,
Весь есть любовь и Харрань, руцЂ кристаллины.
О щастіе... и проч[ая].

Не прикасайся ты мнЂ, абіе мя срящешь,
Не обрЂтай мя извнЂ, абіе обрящешь.
О щастіе... и проч[ая].

Ах! Обрати мнЂ твой взор: он мя воскриляет,
Вышше стихій, выше гор он мя оперяет.
О щастіе... и пр[очая].

Сядем себЂ, брате мой, сядем для бесЂды.
Сладок твой глагол живой, чистит мнЂ всЂ бЂды.
О щастіе, мой свЂт ясный!
О щастіе, мой цвЂт красный! 1
Ты — мати и дом, днесь тя вижу, днесь тя слышу.

В полдень ты спиш на горах, стадо пасеш в кринах,
Не в Гергесенских полях и не в их долинах.
О щастіе... и проч[ая].
Конец.

ПЂСНЬ 22-я
Помни послЂдняя твоя, и не согрЂшиши (Сирах). Есть путь, мнящійся быти прав, послЂдняя же его — ад (Притчи).

Распростри вдаль взор твой и разумны лучи,
И конец послЂдній поминай.
ВсЂх твоих дЂл в кую мЂть стрЂла улучит,
Наблюдая всЂх желаній край,
На коих вещах основал ты дом?
Естли камень, то дом соблюдет.
Естли ж на пЂскЂ твоих стать хором,
От лица земли вихр разметет.

Всяка плоть пЂсок есть и мірска вся слава,
И его вся омерзЂет сласть.
Возлюби путь ускій 3, бЂгай обща нрава ;
Будь твоя господь с Давидом часть А,
Естли нужно есть вернутся в Сіон Б,
То зачем тебЂ в мір снисхождать?
Путь опасен есть во Іерихон В,
Живи 30 в градЂ, иже всЂх нас мать.

Естли жь опустился ты в сію дорогу,
Бог скорЂе путь да преградит,
Ибо знаеш, что снійшовши в бездну многу,
То ум в безднЂ зол наш не радит.
О ты, иже все дух тойжде еси
И число твоих не скудЂет лЂт,
Ты, разбойничи в нас духи смЂси!
Пусть твоя сокрушит буря сЂть!
Конец.

А "Часть моя еси, господи..." "Боже сердца І6 моего и часть моя, боже, вовЂки". Прим. автора.
Б Сіон — слово еврейское. Так назывался Іерусалимскій замок; славенск. — зор, стража, горница. Прим. автора.
В Іерихон-град есть образ суетнаго міра сего и лестнаго. Он широкій 6, сирЂчь роскошным путем водит юных в разбойники, сіесть в челюсти зміины и гидрыны, в смертныя грЂхи. Quaenam maxima peccatoribus poena? Ipsum peccatum. — Ничто же есть злЂе грЂха и жала, убо его ничто же ни в сем, ни в оном вЂцЂ мучительнЂе. "Жало смерти — грЂх". "ГрЂхопаденіе кто разумЂет? Блажен той един, / /962 / кто разумЂет". "Блажен муж, иже на пути грЂшных не ста". "Открый очи мои..." Прим. автора.

ПЂСНЬ 23-я
Из сего: Изчезаша в суетЂ дніе... Искупующе время... Упразднитеся и уразумЂйте.

О дражайше жизни время,
Коль тебя мы не щадим!
Коль так, как излишне бремя,
Всюду мещем, не глядим!
Будто прожитый час возвратится назад,
Будто рЂки до своих повернутся ключей,
Будто в наших руках лЂт до прибавки взять,
Будто наш з безчисленных составленный вЂк дней.

Для чего ж мы жить желаем,
ЛЂт на свЂтЂ восемсот,
Ежели мы их теряем
На всякій бездЂлиц род?
Лутче час честно жить, неж скверно цЂлый день,
Лутше один день свят от безбожнаго года,
Лутше один год чист, неж десяток сквернен,
Лутше в пользЂ десять лЂт, неж весь вЂк без плода.

Брось, любезный друг, бездЂлья,
ПресЂчи толикій вред,
Сей момент пріймись до дЂла:
Вот, вот, время уплывет!
Не наше то уже, что пройшло мимо нас,
Не наше то, что породит будуща пора,
Днешній день только наш, а не утренній час.
Не знаем, что принесет вечерняя заря.

Естли ж не умЂеш жити,
Так учись фигуры сей!
Ах, не может всяк вмЂстити
Разум хитрости тоей.
Знаю, что наша жизнь полна суетных врак,
Знаю, что преглупая тварь в свЂтЂ человЂк,
Знаю, что чЂм живет, тЂм горшій он дурак,
Знаю, что слЂп тот, кто закладает себЂ вЂк А.
Конец.
А Rogatus quidam philosophus: quid esset praetiosissimum? Resp[ondit]: tempus [Один філософ, якого запитали, що він вважає за найцінніше, відповів: час (лат.)]. Прим. автора.

ПЂСНЬ 24-я
Римскаго пророка Горатія, претолкованна малороссійским діалектом в 65-м годЂ. Она начинается так: Otium divos rogat in patenti... и пр.
Содержит же благое наставленіе к спокойной жизни.

О покою наш небесный! ГдЂ ты скрылся с наших глаз?
Ты нам обще всЂм любезный, в разный путь разбил ты нас.

За тобою то вЂтрила простирают в кораблях,
Чтоб могли тебе тЂ крила по чужих сыскать странах.

За тобою маршируют, разоряют города,
ЦЂлый вЂк бомбандируют, но достанут ли когда?

Кажется, живут печали по великих больш домах;
Больш спокоен домик малый, естли в нужных сыт вещах

Ах, ничем мы не довольны — се источник всЂх скорбей!
Разных ум затЂев полный — вот источник мятежей!

Поудержмо дух несытый! Полно мучить краткій вЂк!
Что ль нам дасть край знаменитый? Будеш тоже человЂк.

Вить печаль вездЂ лЂтает, по землЂ и по водЂ,
Сей бЂс молній всЂх быстряе может нас сыскать вездЂ.

Будьмо тЂм, что бог дал, ради 6, разбиваймо скорбь шутя,
Полно нас червям снЂдати, вить есть чаша всЂм людям.

Славны, напримЂр, герои, но побиты на полях.
Долго кто живет в покоЂ, страждет в старых тот лЂтах.

Вас бог одарил грунтами, но вдруг может то пропасть,
А мой жребій с голяками, но бог мудрости дал часть А.
Конец.
А Nihil est ab omni parte 1 beatum — "есть чаша всЂм людям" 2. Прим. автора.

25-я ПЂСНЬ ОТХОДНАЯ
Отцу Гервасію Якубовичу, отходяшему из Переяслова в БЂлгород на архимандритскій и судейскій чин в 58-м годЂ. Из сего зерна: Господь сохранит вхожденіе твое и исхожденіе твое, не даст во смятеніе ноги твоея.

Ђдеш, хощешь нас оставить?
Ђдь же весел, цЂлый, здравый,
Будь тебЂ вЂтры погодны,
Тихи, жарки, ни холодны;
Щастлив тебЂ путь вездЂ отсель будь!

Путныи ищезнут страхи;
Спите, подорожны прахи,
Скоропослушныи кони
Да несут, как по долонЂ,
Щастливымм сЂдом, как гладеньким льдом!

Облаки, проч, вы невЂрны!
Не лійтесь, дожды чрезмЂрны!
Варь не ожжи полуденный,
СвЂтом луны озаренный;
Щастлив сей путь повсюду в ночь будь!

Той твои направит ноги,
Кой дал землю и дороги,
Бодро сидяще высоко
Путь твой хранящее око.
Щастлив сей отход благословит вход.

Радуйся, страна щастлива!
Пріймеш мужа добротлива.
Брось завистливые нравы!
ВЂрен его есть познавый.
Щастлив на степень, конец на блажен.
Конец.

ПЂСНЬ 26-я
Епископу Іоанну Козловичу, входящему во град Переяслав на престол епископскій из [1753] года. Из сего зерна: Тако да просвЂтится свЂт ваш пред человики, яко да видят ваша добрая дЂла...

ПоспЂшай, гостю, поспЂшай,
Наши желанія увЂнчай!
Как мусикійскій сличный слух,
Сладостю тЂло и движет дух,
Так всежеланный твой приход
ЦЂлый подвигл град и весь народ.

Граде печальный Переяслав!
Часто сиротство твое дознав,
ИзмЂну вышняго смотри.
Се свЂтлый день тебе озари,
По волнам твой корабль шалЂл,
Се в корабль паки твой кормчій сЂл.

Он путь управит до небес,
Преднося Христовых свЂт словес.
В нем весь духовный узриш плод,
Как в чистовидных зерцалЂ вод,
Агнцу, послЂдуя Христу,
Кротко очистит нечистоту.

Он и дЂлом и языком
ИсцЂлит дух твой, язвлен грЂхом.
Сколько честнЂйшій плоти дух,
Сколько земнаго небесный круг,
Столько душевных враг страстей
Превозвышает плотских врачей.

Христе, источник благ святой!
Ты дух на пастыря излій твой.
Ты будь ему оригинал.
Чтоб, на его смотря, поступал
Паствы его всяк человЂк,
И продолжи ему щастлив вЂк.
Конец.

ПЂСНЬ 27 -я
БЂлоградскому епискому Іоасафу Миткевичу, посЂщающему вертоград духовнаго училища в ХарьковЂ. Из сего зерна: Господи, призри с небесе и виждь, и посЂти виноград сей, его же... Плод духовный есть любовь, радость, мир и пр.

Вышних наук саде святый,
Лист розовый и цвЂт твой красный,
Прійми на тя весенный вид!
Се возсія день твой благій!
Озарил тебе свЂт ясный.
Дух, дыша, свышшь благословит.
Возвеселися, о полк древес,
Болших и маленьких всЂх сонм весь.

Пастырю наш, образ Христов
Тих, благ, кроток, милосердый,
Зерцало чистое доброт!
Красны неси нозЂ, готов
Мир благовЂстить нам твердый.
Призри на сей священ оплот;
От тебе помощи весь он ждет,
Сердце и руцЂ тебЂ дает.

Ты сад напой, сей святый сад.
Током вод благочестивых
З самых апостольских ключей.
Не допусти ересей яд.
Отжени проч всяк род лживых,
Да родит духовных царей,
Царство царя, простирая всЂх,
Адскій же скиптр, низвергая грЂх.

Да зрит в него бодрый взор твой!
При твоем неспящем взорЂ,
И лист его не отпадет;
Не лист на нем будет пустой,
ЛицемЂрно лстящ 6, но вскорЂ
Весь плод духовный принесет.
ВЂру, мир, радость, кротость, любовь
И иный весь святый род таков.

Так от тебе сам царей царь,
И сего народ свят просит.
И что ж тебЂ сего милЂй?
Или Христу кій лутчій дар?
Се дар первый, что приносит
Пастырь на паст†свят святЂй.
Он же на дЂло сам укрЂпит
И тебЂ жизнь святу продолжит.
Конец.
Pro memoria, т. е. записка ради памяти.
Сей архіерей родился близ Кіева, во градЂ КозельцЂ 1. Был пастырь просвЂщен, кроток, милосерд, незлобив, правдолюбив, престол чувства, любве свЂтильник. В 2 вертоградЂ сего истиннаго вертоградаря Христова и я свято и благочестиво три лЂта — 60-тое и 63-тіе и -тое, в кое преставился от земли к небесным, — был дЂлателем, удивлялся прозорливому его щедрому и чистому сердцу с тайною моею любовію. Сего ради именем всЂх, любящих бога и божія книги и божія други, во память его и во благодареніе ему, сему любезному другу божію и человЂческому, яко же лепту, приношу сію пЂснь от мене. Любитель священныя библіи Григорій Варсава Сковорода.

ПЂСНЬ 28-я
О тайном внутрь и вЂчном веселіи боголюбивых сердец. Из сих эерн: Веселіе сердца — живот человЂку, и радованіе мужа — долгоденствіе; Иже аще погубит душу свою мене ради, той спасет ю. Что пользы человЂку, аще пріобрящет мыр весь, отщетится же души своей?

Возлети на небеса, хоть в Версальскіи лЂса А,
ВздЂнь одежду золотую,
ВздЂнь и шапку хоть царскую ;
Когда ты невесьол, то всьо ты нищ и гол;

Проживи хоть 300 лЂт, проживи хоть цЂлый свЂт,
Что тебЂ то помогает,
Естли сердце внутрь рыдает?
Когда ты невесьол, то всьо ты мертв и гол.

Завоюй земный весь шар, будь народам многим царь,
Что тебЂ то помогает,
Аще внутрь душа рыдает?
Когда ты невесіол, то всьо ты подл и гол.

Брось, пожалуй, думать мнЂ, сколько жителей в лунЂ!
Брось Коперниковски сферы Б.
Глянь в сердечныя пещеры!
В душЂ твоей глагол, вот будеш с ним весьол!

Бог есть лутчій астроном, он наилутчій економ.
Мать блаженная натура В
Не творит ничто же здура.
НужнЂйшее тебЂ найдеш то сам в себЂ. /

Глянь, пожалуй, внутрь тебе: сыщеш друга внутрь себе,
Сыщеш там вторую волю,
Сыщеш в злой блаженну долю:
В тюрмЂ твоей там свЂт, в грязи твоей там цвЂт.

Правду Августин пЂвал: ада нЂт и не бывал,
Воля — ад, твоя проклята,
Воля наша — пещь нам ада.
ЗарЂжь ту волю, друг, то ада нЂт, ни мук.

Воля! О несытый ад! ВсЂ тебЂ ядь, всЂм ты яд.
День, нощ челюстьми зЂваеш,
ВсЂх без взгляда поглощаеш;
Убій ту душу, брат, так упраздниш весь ад.

Боже! О живый глагол! Кто есть без тебе весьол?
Ты един всЂм жизнь и радость,
Ты един всЂм рай и сладость!
Убій злу волю в нас, да твой владЂет глас!

Даждь пренужный дар нам сей; славим тя, царя царей.
Тя поет и вся вселенна,
В сем законЂ сотворенна,
Что нужность не трудна, что трудность не нужна.
Конец.
А Версалія (Versailles) именуется французскаго царя едем, сирЂчь рай, или сладостный сад, неизреченных свЂтских утЂх исполнен. Прим. автора.
Б Коперник есть новЂйшій астроном. НынЂ его систему, сирЂчь план, или типик, небесных кругов весь мыр принял. Родился над Вислою, в польском городе ТорунЂ. Сист[ему] свою издал в [1543 г.] 9. Сфера есть слово еллинское, славенски : круг, клуб, мяч, глобус, гира 1, шар, круг луны, круг солнца. Прим. автора.
В Блаженная натура есть имя господа вседержителя. Прим. автора.
Г Ад слово еллинское, значит темницу, мЂсто преисподнее, лишенное свЂта, веселія и дражайшія злата — свободы. Адскій узник есть зерцалом плЂнниковъ мучительныя своея воли, и сія лютая фуріа 31 непрерывно вЂчно их мучит. Прим. автора.

Pro memoria, или припоминаніе.
Самое сущее Августиново слово есть сіе: Tolle voluntatem propriam et tolletur infernus — Истреби волю собственную — и истребится ад.
Как в зернЂ маврійскій дуб, так в горчичном его сло†сокрылася вся высота богословскія пирамиды и аки бездна жерлом своим пожерла весь Іордан богомудрія. ЧеловЂческая воля и божія суть два врата — адова и небесная. ОбрЂтшій средЂ моря своея воли божію волю — обрЂте кифу, сирЂчь гавань оную: "На сем камнЂ утвержу всю церковь мою". "Таится сіе им, яко небеса" и проч. "И земля (се оная обЂтованная! Зри, человЂче) посредЂ воды..." Аще кто преобразил волю во волю божію, воспЂвая сіе: "Ищезе сердце мое" и протч. Сему сам бог есть сердцем. Воля, сердце, любовь, бог, дух, рай, гавань, блаженство, вЂчность есть тожде. Сей не обуревается, имея сердце оное: "Его же волею вся управляются". Августиново слово дышет сим: "Раздерите сердца ваша". "Возьмите иго мое на себе". "Умертвите уды ваша". "Не яже хощете... сія творите". "НЂсть наша противу крови и плоти". "Враги человЂку домашніи его". "На аспида и василиска наступиши". "Той сотрет твою главу..." и проч.

ПЂСНЬ 29-я
В конец сей: ПовелЂ бурЂ и протч. Кто сей есть, его же вЂтры, море послушают?

Чолнок мой бури вихр шатает,
Се в бездну, се выспрь вергает!
Ах, нЂсть мнЂ днесь мира
И нЂсть мнЂ навклира.
Се мя море пожирает!

Гора до небес восходит,
Другая до бездн нисходит,
Надежда мнЂ тает,
Душа ищезает.
Ждах — и се нЂсть помогаяй!

О пристанище безбЂдно,
Тихо, сладко, безнавЂтно!
О Маріин сыне!
Ты буди едине
Кораблю моему брегом.

Ты в кораблЂ моем спиши,
Востани! Мой плач услыши!
Ах, запрети морю,
Даждь помощь мнЂ скору!
Ах, востани, моя славо!

Избави мя от напасти,
Смири душе тлЂнны страсти,
Се дух мой терзают,
Жизнь огорчевают
Спаси мя, Петра, молюся!
Конец.
Сложенна 85 года, сентемвра дня, в селЂ Великом БурлукЂ.

ПЂСНЬ 30-я

Наслаждайся дней твоих, все бо вмалЂ старЂет:
В одно лЂто из козленка стал косматый цап.

ОсЂнь нам проходит, а весна прошла,
Мать козленка родит, как весна пришла.
Едва лЂто запало, а козля цапом стало,
Цап бородатый.

Ах, отвержем печали! Ах, вЂк наш краткій, малый!
Будь сладкая жизнь!

Кто грусть во утробЂ носит завсегда,
Тот лежит во гробЂ, не жил никогда.
Ах, утЂха и радость! О сердечная сладость!
Прямая ты жизнь.
Не красна долготою, но красна добротою,
Как пЂснь, так и жизнь.

Жив бог миросердый, я его люблю.
Он мнЂ камень твердый; сладко грусть терплю.
Он жив, не умирая, живет же с ним живая
Моя и душа. / 36/1082 /
А кому он не служит, пущай тот бЂдный тужит
Прямой сирота.

Хочеш ли жить в сласти? Не завидь нигдЂ.
Будь сыт з малой части, не убойся вездЂ.
Плюнь на гробныя прахи и на дЂтскія страхи;
Покой — смерть, не вред.
Так живал афинейскій, так живал и еврейскій
Епикур — Христос.

Конец.

ГРИГОРИЙ СКОВОРОДА

Еще со времен древних римлян (можно назвать здесь Марка Аврелия и Сенеку) принято считать, что для истинного философа, мудреца, стоика завершение жизненного пути, "исполнение судьбы" должно быть столь же достойным, возвышенным и гордым, как и весь пройденный перед этим путь жизни в целом. Идя на встречу с Вечностью, полагали античные мыслители, человеку надлежит полностью освободиться от страха, суеты, злобы, вообще от каких бы то ни было низменных страстей — и только такой человек, воистину, внутренне свободен.

Григорий Саввич Сковорода, великий украинский философ, один из удивительнейших людей, которых когда-либо дарила миру наша земля, знал цену жизни, знал, как нелегко бывает подчас отличить действительно нетленное от того, что звенит и блистает, но очень быстро рассыпается в прах. Он говорил: "Ложная позолотка есть блистательнее паче самого злата", — ибо прекрасно понимал, как сложны и запутаны бывают отношения между оболочкой и содержанием, внешностью и смыслом. А вот когда приходит пора кончить странствие (странствие жизни!) — все встает на свои места, видится в истинном свете...

Слова эти ("пора кончить странствие") Григорий Саввич произнес в последние дни своего земного пути, в хмурые октябрьские дни года 1794-го, в селе Ивановка (ныне — Сковородиновка) под Харьковом. Заключительные недели и месяцы жизни Г. Сковороды, с одной стороны, почти хрестоматийно известны (кто, скажем, не слышал о знаменитой надписи, которую философ попросил сделать над своей могилой: "Мир ловил меня, но не поймал"?). И все таки в этой истории столько мудрости, мужества и поучительной простоты, что, наверное, нелишне будет напомнить о ней.

Г. Сковорода потому мог так легко преодолеть страх смерти, что знал: я выполнил свою миссию на Земле (еще в 1783 году он в присущем ему неповторимо шутливо-гордом стиле сказал о своей жизни, причем не кому-нибудь, а влиятельнейшему харьковскому губернатору: "Я сию ролю выбрал, взял и доволен"). Великий мудрец потому не боялся вечного Ухода, что победил этот страх не философствованием — вряд ли оно может тут действительно помочь, — а ясным пониманием: это когда-нибудь неизбежно должно произойти с каждым. И, быть может, облегчало его душу и то обстоятельство, что Григорий Саввич успел в предчувствии неминуемого увидеться и поговорить о самом главном со своим почти родным учеником и сердечным другом (кстати, автором единственной дошедшей до нас биографии Учителя), Михаилом Ивановичем Ковалинским. Встреча эта состоялась в имении М. Ковалинского, поселке Хотетово недалеко от Орла.

А Г. Сковорода, и М. Ковалинский знал об этом, уже несколько лет, с 1790 года, жил главным образом в слобожанском селе Ивановка, в имении харьковского помещика Андрея Ивановича Ковалевского, в одноэтажном доме с ампирными колоннами, в котором философу предоставили скромную комнатку с окнами в парк. Природа этого села ("Земелька его есть нагорная. Лесами, садами, холмами, источниками распещренна. На таком месте я родился возле Лубен") очень напоминала Григорию Саввичу родные Чернухи... Г. Сковороде шел 72 год: наш гений уже был слаб и серьезно болен. И все-таки он с готовностью откликнулся на приглашение Михаила Ковалинского погостить у него в Хотетове. Старый философ с ветхой котомкой и старым узловатым посохом в руках пришел из Ивановки в Хотетово (добрых полторы сотни километров!) пешком. Так он ходил по украинским и российским селам уже больше четверти века. Но это путешествие было уже последним...

В те августовские дни 1794 года, как вспоминал впоследствии М. Ковалинский, Учитель "занимал его рассуждениями, правилами, понятиями, каковых ожидать должно от человека, искавшего истинны во всю жизнь не умствованием, но делом" (очень точное определение философии Сковороды!). Так прошел почти месяц. А затем — Григорий Саввич внезапно сказал ученику: ему, Г. Сковороде, скоро пора уходить. Перед разлукой Г. Сковорода отдал в руки М. Ковалинскому содержимое той старой походной торбы, с которой никогда не расставался вот уже несколько десятилетий. Там были рукописи его философских трудов. Мудрец попросил ученика сохранить их (заметим, что Михаил Иванович выполнил эту просьбу; вот еще одна немаловажная его заслуга перед потомками, помимо написания биографии Сковороды). Но был в этой просьбе знаменитого нашего мыслителя и еще один скрытый, неявный смысл: Г. Сковорода чувствовал, знал, понимал, что наступают уже теперь такие дни, когда ему ничего не нужно будет иметь, все станет, говоря по правде, лишним, разве что чистая рубашка... Прощаясь с М. Ковалинским, Григорий Саввич молвил: "Может быть, я больше уже не увижу тебя. Прости! Помни, всегда во всех приключениях твоих в жизни то, что мы часто говорили: свет и тьма, глава и хвост, добро и зло, вечность и время".

Посмотрим на единственный, вполне достоверный, прижизненный портрет Г. Сковороды, написанный незадолго до его кончины, весной 1794 года, харьковским художником Г. Лукьяновым. Перед нами — человек с пронзительным, быстрым взглядом, способный почти мгновенно проникнуть в душу любого собеседника, человек с подстриженной "в кружок" головой (так стриглись многие киевские студенты, "могилянцы" и другие, в XVII—XVIII веках; удивительно, но Г. Сковорода и на склоне лет не отступал от такого облика!). В руке он держит любимый свой философский труд — "Алфавит, или букварь мира"; можно заметить, что из-за пояса "выглядывает" знаменитая сковородинская дудочка. И вот этот человек, ощущая в себе великое, благотворное чувство родства с Богом, матерью-природой и вообще со всем сущим ("Сие чувство есть венец жизни и дверь бессмертия", — любил повторять Сковорода), зная, что выполнил свою высокую Миссию на земле, стал своими, уже слабыми руками копать себе могилу. Когда же хозяин дома, упомянутый уже Андрей Иванович Ковалевский спросил, что это значит, то и услышал в ответ эти простые и вечные слова: "Пора, мой друг, кончать странствие". На рассвете 29 октября (по старому стилю) 1794 года Григорий Саввич Сковорода отошел в вечность.

Что поражает нас, живущих два с лишним столетия спустя после ухода великого Учителя, в его духовном облике? Этот человек умел противостоять материальным (да и более тонко выраженным!) соблазнам окружающего мира; и его "Мир ловил меня, но не поймал" отчетливо перекликается со словами из Евангелия от Иоанна: "Я мир победил!" (при этом Г. Сковорода, вне всякого сомнения, отлично помнил слова Христа о том, "что мир пребывает во зле..."). У Г. Сковороды, независимо от В. Шекспира, пришедшего к тому же выводу, мы не раз встречаем мысль о том, что "свет людской подобен театру", и чтобы человек не потерял себя в этом злобном маскараде лицедеев, надо помнить об одном: "Не внешняя наша плоть, но наша мысль — то главный человек. В ней-то мы состоим. А она есть нами". Поэтому и в наше время, и всегда остается важным и насущным призыв великого Странника: "Познай самого себя!" Именно следование этому постулату даст возможность противостоять соблазнам суетного мира, этой "размальованной обезьяны", как любил говорить Сковорода.

Весьма наивным было бы представлять нашего крупнейшего философа как благостного, добренького "старчика", услаждавшего слух людей нежными речами и говорившего именно то, что от него в данный момент хотели услышать. Были вещи ненавистные для Сковороды, быть может, прежде всего, грех лицемерия, особенно прикрытый "христианским благочестием". Вот яростные строки из "Брани архистратига Михаила со сатаною" (1783), где речь идет именно о лицемерах: "Сии суть лицемеры, мартышки истинныя святости, — по лицу святы, по сердцу всех беззаконнее. Сребролюбивы, честолюбивы, сластолюбцы, ласкатели, сводники, немилосерды, непримирительны, радующиися злом соседским, полагающии во прибылях благосчестие, целующии всяк день заповеди Господни и за алтын оныя продающии. Домашнии звери и внутреннии змии лютейшии тигров, крокодилов и василисков". Довольно актуальные слова, не правда ли? И хотя они формально принадлежат одному из архангелов, можно не сомневаться, что за ними — непримиримая душа Г. Сковороды.

По воспоминаниям друзей и близких, Лев Толстой в последние годы жизни не раз говорил о том, что искренне завидует странствующему философу из Чернух и мечтает уйти из жизни так же тихо, гордо и достойно. И кто это — Л. Толстой, человек, для которого не существовало авторитетов, отвергавший, например, как он писал, "мнимое величие Шекспира"! Для нас же жизнь и смерть Г. Сковороды (все это, поистине, лучшее его творение) несут вечный урок: не лгите и не лицемерьте хотя бы самому себе. И помните призыв философа: "Глянь в сердечныя пещеры!"


Сковорода Григорій Савич - мислитель, поет, композитор і педагог, родоначальник української класичної філософії

Сковорода Григорій Савич (22.11.1722, сот. м. Чорнухи Лубенського полку, тепер смт. райцентр Полтавської обл. - 29.10.1794, с. Пан-Іванівна Харківського повіту, тепер с. Сковородинівка Золочівського району Харківської обл.) - мислитель, поет, композитор і педагог, родоначальник української класичної філософії. Народився у сім'ї "малогрунтовного" (малоземельного) козака Сави Сковороди і Пелагеї, що походила з давнього старшин. козацького роду Шенгереїв (як вважає сучасний науковець Р. М. Лякіна). Вже змалку виявляв схильність до "богочтенія", охоту до музики і до наук; грав на сопілці, співав у церкві на криласі "приємним голосом". З 1730 ходив у сільську школу до учителя-дяка, який вчив укр. мовою.

1734 вступив до нижчого граматичного класу КМА - фари. До грудня 1741 послідовно закінчив фару, інфиму, граматику і синтаксиму, поетику й риторику. На 2-му році класу філософії перервав навчання у зв'язку з зарахуванням півчим до Придворного хору імператриці Єлизавети Петрівни у Санкт-Петербурзі. У серпні 1744 С. в чині "придворного уставщика" (диригента) вернувся в КМА і невдовзі як співак церкви у складі Токайської комісії по заготівлі вин до царського двору виїхав до Угорщини. Перебуваючи на службі в Токаї, С. здійснив за сприяння голови Комісії Ф. Вишневського поїздки до Відня, Пресбурга, Праги та інших міст. Особливо значимою виявилася мандрівка до Галле, тодішнього центру пієтичної філософії, знайомство з представниками якої справило істотний вплив на формування власної філософської позиції С. (екзистенційно-кордоцентричної її основи).

Повернувшись з-за кордону в жовтні 1750, С. працював викладачем піїтики у Переяславському колегіумі, але за нетрадиційний підхід до викладання звільнений з посади і восени 1751 повернувся до КМА, де продовжив навчання у класі богослов'я, вивчаючи давньоєврейську, грецьку та латинську мови, проте повного курсу не закінчив. Його, як найкращого студента митрополит Київський, Галицький і всієї Малої Росії Т. Щербацький, покровитель КМА, рекомендував домашнім учителем поміщику С. Томарі в с. Каврай Переяславського полку (тепер с. Коврай Золотоніського р-ну Черкас, обл.). Тут С. від 1753 до 1759 з невеликою перервою навчав малолітнього сина Томари Василя (пізніше щирого шанувальника свого вчителя) різним наукам, розробив і вперше застосував свою оригінальну педагогічну концепцію "виховання серця". Як відзначає М. Ковалинський, "Сковорода почав більше плекати серце молодого свого вихованця і, розглядаючи природні його нахили, допомагати лиш природі у вирощуванні спрямування легким, невідчутним, а не дочасно обтяжувати його розум науками,- і вихованець прив'язався до нього внутрішньою любов'ю".

У кінці 1759 на запрошення єпископа Бєлгородського і Оболонського Й. Миткевича С. став викладачем піїтики, а згодом - грецької мови у Харківському колегіумі, де працював із перервами до 1764. Тут він познайомився з вихованцем Харківського колегіуму М. Ковалинським, який відтоді став його послідовником і найближчим другом на все життя, а після смерті С. - першим біографом і видавцем творів. 1764 С. разом з Ковалинським здійснили поїздку до Києва, відвідали Києво-Печерську лавру. 1768 на прохання харківського губернатора. Є. О. Щербиніна, який глибоко шанував талант і розум С., останній повернувся до викладання у Харківському колегіумі, але 1769, на цей раз назавжди, покинув царину офіційної служби. Від цього моменту почався найважливіший період життя С. - життя мандрівного філософа, що тривав до його смерті.

Писати С. почав ще у Кавраї ("Сад божественних пісень"), у харківський період написано основну частину "Байок харківських", а також "Вступні двері до християнської добропорядності" (курс лекцій з етики) і два невеличких трактати "Прокинувшись побачив славу мене поцілунками уст їй: "Наркіс", "Асхань", "Ікона Алківіадська", "Боротьба архистратига Михаїла з сатаною", "Убогий жайворонок" були написані у мандрівний період. Мандрував С., головним чином, по Слобожанщині, зупиняючись на кілька місяців у того чи іншого з його знайомих-шанувальників. Мандрівний спосіб життя досить гармонійно поєднувався зі специфічним стилем творчості, який цілком природно "вписувався" в поширений у тогочасній Україні літературно-філософський стиль творчого мислення - бароко. Барокова спрямованість сковородинської думки виявилася насамперед у принципово нераціоналістичному тлумаченні розумової діяльності людини - навіть термінологічно. С. уникав слова "розум", живаючи подекуди іронічний вислів "повзучий розум". Натомість зустрічаємо терміни "думки", "душа", "дух". Причому всі ці поняття найтісніше пов'язані у С. із серцем, органічно пронизані кордоцентричним змістом. Пізнання тлумачиться в дусі Еклезіастової тези: "Бо при могутності мудрості множиться й клопіт, хто ж пізнання побільшує, той побільшує й біль". "Чисте серце.., - читаємо у С. - є і Дух Святий, і дух відання, дух благочестя, дух премудрості, дух поради, дух нетлінної слави і віри". "Глибоке серце - це людина є..., а що ж є серце, коли не душа".Реальність, за С., не є моністично-унітарним (ідеальним чи матеріальним) буттям. Вона є гармонійною взаємодією трьох світів: макрокосму (всесвіту), мікрокосму (людини) і символічного світу (Біблії). Великий світ (макрокосмос) і людина (мікрокосмос), будучи відмінними світами, водночас тісно між собою взаємодіють. Взаємодія ця гармонійна, але встановлюється гармонія не автоматично, не сама собою: її ґрунт - творча життєва ініціатива людини. Для кожного людського індивіда існує спосіб гармонізації за макрокосмом (природним і соціальним буттям). І "інструментом" знаходження вірного свого життєвого шляху є серце.

Головне джерело всіх бід людських - "несродність" (невміння чи небажання творчого пошуку шляхів "сродності" зі світом). Відповідаючи на запитання харківського губернатора Є. О. Щербиніна, чому С. не хоче взятися до якоїсь "престижної" роботи, мислитель сказав так: "Милостивий пане! Світ нагадує театр: щоб зобразити в театрі гру з успіхом і похвалою, то беруть ролі за здібностями. Дійова особа в театрі не за знатність ролі, а за вдалу гру взагалі хвалиться. Я довго міркував про це і після довгого випробування себе побачив, що не можу представити у театрі світу вдало жодної особи, крім низької, простої, безпечної, усамітненої: я цю роль вибрав, узяв і задоволений... лиш людина є найблагородніше його [Бога] знаряддя, що має перевагу свободи й повну волю вибору, а тому ціну і звіт за вживання цього права містить у собі". У кожного - унікальний і неповторний спосіб "сродності", і водночас можливість для всіх "сродної" праці і життя С. розкриває в ідеї "нерівної рівності", яку ілюструє притчею про водограй (фонтан).

Переважна більшість російських учених називають С. російським філософом, навіть "родоначальником" російської філософії (О. І. Введенський, О. Ф. Лосєв, М. О. Лоський, В. Ф. Ери та ін.). Без сумніву, С. мав великий вплив на розвиток російської філософії, але достовірнішою нам видається думка київського філософа-екзистенціаліста М. Бердяєва, у якого ми читаємо про "украинского философа-теософа Сковороду... замечательного человека, народного мудреца". Літературознавець М. Ф. Сумпов відзначав: "Сковорода був "гражданином" України, бо він на Україні тільки добре себе почував, за кордоном, в Німеччині, в Петербурзі, в Москві, в Хотетові біля Орла, як гарно та ласкаво його не приймали, він не засиджувався довго. Й дух гнав його додому, в рідний край, під яскраве та тепле небо України, найбільш на його любу Слобожанщину... Сковорода ніколи не був бродягою, він грав у величнім розмірі ту роль, яку в старовину на Україні мали мандровані дяки, просвітні діячі, що переходили, навчаючи людей грамоти та співу, з міста до міста, з села до села". Іноді С. приписують "космополітичну", навіть "общерусскую", позицію. Навряд чи можна погодитися з такою оцінкою, хоча іноді С. справді висловлювався в дусі "громадянина світу". Цікаву думку з цього приводу висловлює чернігівський професор В. Шевченко. Він зауважує, що позиція "світового громадянства" з боку представника "бездержавної нації" не обов'язково свідчить про його "космополітичну" чи "проімперську" позицію. Світорозумінню "бездержавного" філософа, якщо він не копіює філософів націй державних, властива... одна риса: він сприймає світ не як "ієрархію" (системно-лінійна підпорядкованість "нижчого" "вищому"), а як "анархію" ("безначальність", де все пов'язане самодостатньо, є причиною і наслідком одночасно). Якщо в ієрархічному світі "одне" (Бог, цар, держава, церква та ін.) упорядковує "все", то у світі "безначальному" усі роди буття хоча і пов'язані "любов'ю" і "ненавистю", проте рівні як субстанції. Тому і будь-яка особа, з погляду "бездержавного" філософа, представляє один і той же рід - "людина". Людина в контексті філософії "безначальності" розглядається, не з боку соціального статусу у відносно обособленому і перехідному суспільному цілому, а як елемент світового існування роду як "мікрокосмос", а мікрокосмос (або "монада" у Лейбніца) співвідноситься з макрокосмом не як частина і ціле, а як співвимірні і тому співрівні феномени. І все-таки найпереконливішим аргументом на користь приналежності творчості С. до української культури, як і будь-якого мислителя до певної нації. Тому С. законно одержав статус родоначальника укр. класичної філософії.
Материал подготовлен редакционным коллективом журнала "Отрок.UA"


У этого человека была смешная фамилия и странная жизнь. Действительно ли мир гнался за ним так, как ему казалось, или иные причины заставляли его всю жизнь быть в движении - Бог знает. Прожив долгую даже по нашим, а тем более по меркам XVIII столетия жизнь, любитель Библии и сын Саввы Григорий, по прозвищу Сковорода, ярко осветил небосклон южнорусского неба. Свет этот был виден далеко и многих заставил с удивлением посмотреть вверх. А удивление, как известно, - мать философии.

Сила и слабость Григория Сковороды

Настоящая философия не имеет ничего общего с расхожими ассоциациями. Философу не нужен диплом, мантия, куча книг, отдельный кабинет. Он не обязательно должен быть рассеянным и ходить в очках. Ему нужна "филиа" (любовь) к "софии" (мудрости). Остальное, как говорится, приложится.

Настоящих философов так же мало, как полководцев, равных Александру Македонскому. Сократ, может быть, лучший из них, не написал ни одной строчки. Он ходил по рынкам, слушал людскую болтовню, иногда надолго застывал в раздумье. Он умел правильно задавать вопросы и внимательно слушать собеседника. Еще он умел без страха умереть.

Григорий тоже долго ничего не писал. А если потом начал, так это — плод пребывания в животворном лоне христианской культуры. Вся она выросла на поклонении Книге и на любви к книжному знанию. Но начал он писать тогда, когда многие заканчивают — под сорок. Эта выдержанность сообщает мыслям, как вину, терпкость и вкус. У долгого молчания Сковороды можно учиться. Да и вообще, учиться у молчания полезнее, чем у трескучей говорливости.

Сковорода — философ практической пользы. Ему чужды отвлеченные рассуждения о субъектах и объектах. О предикатах, субстанциях и прочих малопонятных вещах, образующих вокруг ложного знания плотную завесу, подобную тем кустам, в которых скрылся нагой и стыдящийся Адам. Сковорода смотрит на философию как на путь овладения истинным блаженством, оно же — и цель жизни. Философия — это чудесный камень алхимика, способный превращать не все подряд в золото, но всякую суету — в притчу, всякий предмет — в символ. Философ должен быть готов, не засоряя речи латынью и не наводя туману, ответить мудро и просто на вопрос "как жить?".

Вообще-то Сковорода догматически грязен. Чего стоит одно только его утверждение, что мир делится на натуру видимую и невидимую. Видимая — это, дескать, мир, а невидимая — Бог. Если все невидимое Богом назвать, то окажутся "богами" и Ангелы, и демоны, и мысли, и совесть. За все подряд я хвалить Сковороду не хочу и подчеркиваю — он догматически грязен. А грязен — потому, что своеволен и в своей правоте уверен.

Один епископ выгнал его из своего училища со словами: "Да не живет посреде дому моего творяй гордыню".

Из всех потерь человеческих — какая самая горькая? Что самое главное из того, что обронил человек по дороге из Иерусалима в Иерихон? Себя самого потерял человек. Себя настоящего не знает и о себе настоящем не заботится. Григорий Саввич не уставал звать людей вернуться к себе "под кожу". "Все зло и несчастье, — говорит он, — родилось от преслушания сих Христовых слов: "Ищите прежде Царствия Божия…", "Возвратися в дом твой…", "Царствие Божие внутрь вас есть…". Голос его с каждой эпохой становится все актуальней. Смирения в людях скоро на грош не останется. Все уверены, что должны быть счастливы, а где счастье живет — не знают. Оттого мечутся и умирают запыхавшись, с горькой обидой на весь мир и даже на Господа Бога.

Если счастье в чинах, то невозможно всем в одном чине родиться. Если — в Америке, или на Канарских островах, или в Соломоновом веке, то как всем в одном месте и в одном времени поместиться?

И вот сидит наш мудрец под грушкой, дует в дудочку и следит за облачком. А потом переводит на вас взгляд и сквозь столетия серьезным голосом произносит: "Не ищи счастья за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шаре земном, не броди по Иерусалимам… Счастье ни от небес, ни от земли не зависит… Нужное есть только одно: единое на потребу… Что же есть единое? Бог. Вся тварь есть рухлядь, смесь, сволочь, лом, вздор, и плоть, и плетки… А то, что любезное и потребное, есть едино везде и всегда".

Сковорода весь — в Библии. Она ему — невеста, и сладкозвучная горлица, и Давидова арфа. Но плавает он по этому морю опасно, как дерзкий юноша в шторм, за буйками. Еврейские мистики верили, что слава Божия заключена в буковках Торы, как в тюрьме, и пытались ее освободить. Сковорода тоже прочь бежит от буквального смысла, ищет сокровенного, ныряет в текст, как ловец за жемчугом. Но нет никого, кто нырнул бы за ним, если он на глубине замешкает. Сковорода — одиночка. Сковорода — не литургичен.

В церковь Григорий Саввич ходил. Наверняка молился искренне, и Апостол читал, и угадывал за завесой обрядов Небесный смысл и красоту будущего века. Но это не стержень его, а так — довесок. Слишком долго Литургия называлась обедней и стояла в одной шеренге с вечерней и утреней. О том, что она — Таинство таинств, писатели и философы, богословы и пастыри вдохновенно заговорят позже. Напишет "Записки о Божественной литургии" Гоголь, воскреснут в своем подлинном понимании святоотеческие тексты, чудотворно будет служить Иоанн Кронштадтский. Но это — позже. А пока "томимые духовной жаждою" пытаются эту жажду утолить побегом от мира на лоно природы или в тишь кабинета, размышлениями, экстазом внезапного озарения, попытками проникнуть в мир чистых смыслов. Это индивидуалистический, западный путь. Сковорода хоть и украинец, но духовный свой путь совершал по европейским дорогам.

По части бегства от мира у Сковороды можно учиться. Можно вслед за ним весело петь: "Прочь думы многотрудны, города премноголюдны", — но поспешно радоваться не стоит.

Мир — не единственный враг человека. Есть еще плоть и диавол. И есть какая-то натяжка в писаниях Григория Саввича, когда он говорит о блаженстве вдали от суеты. Это — упрощение, и блаженство одним бегством не покупается.

Есть еще плоть, "страстьми бесящаяся и яростию палимая". Сковорода знал внутреннюю муку, приносимую унынием и тоской. Но даже если вдали от мира смирить плоть и погрузиться в Слово Божие, третьего врага избежать не удастся.

Диавол преследует каждую душу, как ястреб голубя. Преследует особенно тех, кто взлетел высоко. Таких немного, поскольку большинство людей не голуби, а курицы: крылья есть, но летать не могут.

Подвижникам лукавый является как жестокий и сильный борец. А с любителями поразмышлять перешептывается как незримый собеседник. Смешивая свой шепот с шелестом листвы, лукавому легче побеждать умников и незачем ввергать их в явные пороки. Ложных прозрений и тонкого яда, разлитого в мыслях, достаточно.

Приведу как пример выписку из одной статьи о Сковороде: "Учение о таинственной сопряженности добра со злом переходит у Сковороды в учение о том, что различие зла и добра за пределами мира опыта стирается. „Знаешь, — пишет он, — что есть змий, — знай, что он же и Бог есть“. Эта неожиданная формула, так напоминающая изречения древнего гностицизма, развивается у Сковороды в целую теорию. „Змий только тогда вреден, когда по земле ползет. Мы ползаем по земле, как младенцы, а за нами ползет змий“. Но если мы „вознесем его, тогда явится спасительная сила его“".

Вот и приехали.

Мир мысли — скользкая дорожка. Раз поскользнувшись и вскрикнув "а", нельзя потом не прокричать и всю до конца азбуку. Можно начать с игры на дудочке и с невинных погружений в мысли о вечном, а закончить тем, что окажешься не в Царстве Божием, а в Королевстве кривых зеркал.

О том, что грань добра и зла стирается, о том, что это — тайна для посвященных, действительно говорили гностики. И не зря с ними боролась Церковь. Один из еврейских лжемессий XVII века — Саббатай Цви — оставил после себя такое "благословение": "Хвала Тебе, Господи, Который позволяет запретное". А его последователь Яков Франк спустя сто лет учил, что грешить похвально, ибо так сила зла преодолевается изнутри.

Удивительно, как люди разных традиций додумываются до схожих вещей.

Вернемся еще на минутку к Библии. Она для Сковороды — один из трех миров. "Суть три мира. Первый есть всеобщий и обитательный, где все рожденное обитает. Сей составлен из бесчисленных миров и есть великий мир. Другие два суть частные и малые миры. Первый — микрокосм, сиречь мирок, или человек. Второй мир символический, сиречь Библия…"

Отметим, что макрокосм — большой мир — для Сковороды совечен Богу (эллинская ересь или, что то же, — догматическая грязь).

Мир Библии для Григория Саввича — это мир мерцающий, колеблющийся, мир добра и зла, истины и лжи одновременно. Сковорода говорит: "Благородный и забавный есть обман и подлог, где находим под ложью истину, мудрость под буйством, а во плоти — Бога". "Библия есть ложь, и буйство Божие не в том, чтоб лжи нас поучала, но только во лжи напечатлела следы и пути, возводящие ползущий ум к превысшей истине". "Вся тварь, — говорит Сковорода, — есть поле следов Божиих. Во всех сих лживых терминах, или пределах, таится и является, лежит и восстает пресветлая истина…"

При всей погруженности Сковороды в мир религиозных идей, его даже коммунисты любили. Как можно не любить человека, избегавшего роскоши и говорившего, что "мой жребий с голяками". К тому же — монашество недолюбливал, об иерархии отзывался пренебрежительно. Любят его и националисты за то, что любил свободу во времена "московского гнета". Сковорода вообще, как червонец, всем нравится. Но это не от большого ума. Так просто любят, как Шевченко, не читая.

Да и не удивительно. Вчитаться в Сковороду — труд нелегкий. А вчитаться стоит, потому что этот высокий старик с прямой спиной и ясными глазами не так уж безобиден.

Нет, в капельных дозах он даже может быть полезен, но без молитвенной защиты и без воздуха кафолического богословия о Сковороду можно порезаться. В нем можно задохнуться. Можно обжечься, в конце концов.

На то он и Сковорода.



Хто думає про науку, той любить її, а хто її любить, той ніколи не перестає вчитися, хоча б зовні він і здавався бездіяльним.

Ні про що не турбуватись, ні за чим не турбуватись – значить, не жити, а бути мертвим, адже турбота – рух душі, а життя – се рух.

Що може бути солодше за те, коли любить і прагне до тебе добра душа?

Надмір породжує пересит, пересит – нудьгу, нудьга ж – душевну тугу, а хто хворіє на се, того не назвеш здоровим.

Любов виникає з любові; коли хочу, щоб мене любили, я сам перший люблю.

Хіба розумно чинить той, хто, починаючи довгий шлях, в ході не дотримує міри?

Як купці вживають застережних заходів, аби у вигляді добрих товарів не придбати поганих і зіпсутих, так і нам слід якнайретельніше пильнувати, щоб, обираючи друзів, цю найліпшу окрасу життя, більше того – неоціненний скарб, через недбальство не натрапити на щось підроблене.

Не все те отрута, що неприємне на смак.

Добрий розум, робить легким будь-який спосіб життя.

Бери вершину і матимеш середину.

З усіх утрат втрата часу найтяжча.

Коли ти не озброїшся проти нудьги, то стережись, аби ця тварюка не спихнула тебе не з мосту, як то кажуть, а з чесноти в моральне зло.

То навіть добре, що Діоген був приречений на заслання: там він узявся до філософії. Так само як боязкі люди, захворівши під час плавання на морську хворобу, гадають, що вони почуватимуть себе краще, коли з великого судна пересядуть до невеличкого човна, а відти знову переберуться у тривесельник, але нічого сим не досягають, бо разом з собою переносять жовч і страх, – так і життєві зміни не усувають з душі того, що завдає прикрості і непокоїть.

Безумцеві властиво жалкувати за втраченим і не радіти з того, що лишилось.

Ти не можеш віднайти жодного друга, не нашукавши разом з ним і двох-трьох ворогів.

Більше думай і тоді вирішуй.

Скільки зла таїться всередині за гарною подобою: гадюка ховається в траві.

Хто добре запалився, той добре почав, а добре почати – це наполовину завершити.

О, коли б змога писати так само багато, як і мислити!

Майбутнім ми маримо, а сучасним гордуємо: ми прагнемо до того, чого немає, і нехтуємо тим, що є, так ніби минуле зможе вернутись назад, або напевно мусить здійснитися сподіване.

У тих, хто душею низький, найкраще з написаного і сказаного стає найгіршим.

Уподібнюйся пальмі: чим міцніше її стискає скеля, тим швидше і прекрасніше здіймається вона догори.

О, коли б ми в ганебних справах були такі ж соромливі і боязкі, як це часто ми буваємо боязкі і хибно соромливі у порядних вчинках!

Визначай смак не по шкаралупі, а по ядру.

Розум завжди любить до чогось братися, і коли він не матиме доброго, тоді звертатиметься до поганого.

Одне мені тільки близьке, вигукну я: о школо, о книги!

З видимого пізнавай невидиме.

Щасливий, хто мав змогу знайти щасливе життя.

Але щасливіший той, хто вміє ним користуватись.

Не досить, щоб сяяло світло денного сонця, коли світло голови твоєї затьмарене.

Звірившись на море, ти перестаєш належати сам собі.

Похибки друзів ми повинні вміти виправляти або зносити, коли вони несерйозні.

Немає нічого не безпечнішого за підступного ворога, але немає нічого отруйнішого від удаваного друга.

Мудрець мусить і з гною вибирати золото.

Коли велика справа – панувати над тілами, то ще більша – керувати душами.

Збери всередині себе свої думки і в собі самому шукай справжніх благ.

Копай всередині себе криницю для тої води, яка зросить і твою оселю, і сусідську.

Для шляхетної людини ніщо не є таке важке, як пишний бенкет, особливо коли перші місця на ньому займають пустомудрі.

Хіба не любов усе єднає, будує, творить, подібно до того, як ворожість руйнує?

Природа прекрасного така, що чим більше на шляху до нього трапляється перешкод, тим більше воно вабить, на зразок того найшляхетнішого і найтвердішого металу, який чим більше треться, тим прекрасніше виблискує.

Неправда гнобить і протидіє, але тим дужче бажання боротися з нею.

Чи знаєш ти, яких ліків вживають ужалені скорпіоном? Тим же скорпіоном натирають рану.

Сліпі очі, коли затулені зіниці.

Як ліки не завжди приємні, так і істина буває сувора.

Все минає, але любов після всього зостається.

Кому душа болить, тому весь світ плаче.

Тоді лише пізнається цінність часу, коли він втрачений.

Ти робиш найкращу і для тебе рятівну справу, коли твердо ступаєш по шляху доброго глузду.

Як нерозумно випрошувати те, чого можеш сам осягти!

Коли ти твердо йдеш шляхом, яким почав іти, то, на мою думку, ти щасливий.

Коли не зможу нічим любій вітчизні прислужитись, в усякому разі з усієї сили намагатимуся ніколи ні в чому не шкодити.

Всяка їжа і пиття смачні й корисні, але треба знати час, місце і міру.

Лід на те й родиться, аби танути.

Демон проти демона не свідчить, вовк вовчого м'яса не їсть.

Без ядра горіх ніщо, так само як і людина без серця.

Краще голий та правдивий, ніж багатий та беззаконний.

Облиш забобони, обмий совість, а потім одежу, залиш усі свої хиби і підіймайся!

Коли риба спіймана, вона вже не потребує принади.

Наступний, весело освітлений день – плід учорашнього, так само як добра старість – нагорода
гарної юності.

Солодке пізнає пізніше той, хто може проковтнути неприємне.

Не любить серце, не бачачи краси.

Що вподобав, на те й перетворився.

Не за обличчя судіть, а за серце.

Кожен є той, чиє серце в нім: вовче серце – справдешній вовк, хоч обличчя людське; серце боброве – бобер, хоча вигляд вовчий; серце вепрове – вепр, хоч подоба бобра.

Чи може людина, сліпа у себе вдома, стати зрячою на базарі?

Пізнаєш істину – ввійде тоді у кров твою сонце.

Хіба може говорити про біле той, котрому невідоме, що таке чорне?

Світло відкриває нам те, про що ми у темряві лише здогадувалися.

Не може не блудити нога твоя, коли блудить серце.

Ніхто не може вбити в собі зло, коли не втямить спершу, що таке те зло, а що добро. А не взнавши сього у себе, як можна взнати і вигнати його в інших.

На новий путівець шукай нові ноги.

Не називай солодким те, що породжує гіркоту.

Що з того, коли листок зовні зелений, та корінь позбавлений життєвого соку?

Чи не дивина, що один у багатстві бідний, а інший у бідності багатий?

Вірю, що більше єлею має в своїх гладеньких словах улесник, аніж батько, коли карає, і що фальшива позолота блищить краще від самого золота... Але згадай приказку: "Вихвалявся гриб гарною шапкою, та що з того, коли під нею голови нема".

Вода без риби, повітря без пташок, час без людей бути не можуть.

Не все те недійсне, що недосяжне дитячому розумові.

Тінь яблуні не заважає.

Істина спалює і нищить усі стихії, показуючи, що вони лише тінь її.

Шукаємо щастя по країнах, століттях, а воно скрізь і завжди з нами; як риба в воді, так і ми в ньому, і воно біля нас шукає нас самих. Нема його ніде від того, що воно скрізь. Воно схоже до сонячного сяйва – відхили лише вхід у душу свою.

Математика, медицина, фізика, механіка, музика зі своїми сестрами — чим глибше їх пізнаємо, тим сильніше палять серце наше голод і спрага.

Невже ти не чув, що сини віку мудріші від синів дня?

Не дивина дорогу віднайти, але ніхто не хоче шукати, кожен своїм шляхом бреде та іншого веде – в цьому і важкість.

Не розум від книг, а книги від розуму створились.

Всякому городу нрав і права
Всякому городу нрав і права,
Всяка іміє свій ум голова,
Всякого прихоті водять за нiс,
Всякого манить к наживі свій бic.
Лев роздирає там вовка в куски,
Тут же вовк цапа скубе за виски,
Цап у городі капусту псує,
Всякий з другого бере за своє.
Всякий, хто вище, то нижчого гне,
Дужий безсильного давить i жме;
Бідней богатого — певний слуга,
Корчиться, гнеться пред ним, як дуга.
Всяк, хто не маже, то дуже скрипить:
Хто не лукавить, то ззаду сидить,
Всякому рот дере ложка суха, –
Хто ж є на світі, щоб був без гpixa?
Літературна обробка І.Котляревського

Кожному мила своя сторона.

Бути щасливим - це значить пізнати, знайти самого себе.

Жоден диявол не завдає більше шкоди, аніж удавані друзі.

Ти робиш найкращу і для тебе рятівну справу, коли твердо йдеш шляхом доброго глузду .

Хто як посіє в юності, так пожне в старості.

Істина спалює і нищить усі стихії, показуючи, що вони лише тінь її.

Життя наше - це подорож, а дружня бесіда - це візок, що полегшує мандрівникові дорогу.

Добрий розум робить легким будь-який спосіб життя.

Лише той Учитель, хто живе так, як навчає (Г. Сковорода)

Не той дурний, хто не знає... а той, хто знати не хоче..

Той ворог набагато небезпечніший, котрий прикидається твоїм другом.

Не все те неправильне, що тобі незрозуміле.

Плаває нещасливо той, хто не вміє досягти гавані.

Жадоба слави та насолод багатьох тягне в стан їх природі не властивій.

Добра слава краще м’якого пирога.

Ось вам сонце, ось - дорога! Що людині іще потрібно для щастя?