Верующие женщины Godwomen.org

Если мы окинем мысленным взором всю многовековую историю отношений философии (науки) и религии в рамках европейской цивилизации, то увидим, что, во-первых, эти отношения никогда не были бесконфликтными, напротив, они часто доходили до крайней степени остроты и непримиримости. Но, во-вторых, мы увидим, что они никогда не доходили и до полного подавления одной из этих форм сознания другою (хотя обе они попеременно пытались это сделать). Следует отметить также и то, что наука, несмотря на все свои успехи в объяснении многих явлений природной и социальной жизни, все же до сих пор не может с уверенностью утверждать, что она полностью понимает, что такое религия, которая для нее продолжает оставаться величайший загадкой.

Чему учат прошедшие перед нами картины истории религии разных народов и эпох? Каково было ее место в прошлом человечества, какова ее роль в жизни людей сейчас? Первый и самый очевидный вывод: история религии - это не просто история заблуждений человеческого ума. Если бы религия была лишь совокупностью ошибочных представлений о мире, роль ее в истории человечества была бы очень скромной: ведь немало ложных взглядов преодолели люди на своем пути к прогрессу; эти ложные взгляды, конечно, мешали движению вперед, но они рассыпались в прах с каждым шагом человека к познанию мира. А судьба религии была иной: она вся переполнена фантастическими, ложными понятиями, но эти ложные понятия почему-то оказываются поразительно стойкими и как бы непроницаемыми для знания, основанного на опыте.

Эта потребность, это мироощущение могут присутствовать у данного человека или нет - это уже другой вопрос. Но религиозное чувство заполняет определенные лакуны в духовном мире человека, которые не могут заполнить никакие знания.

Решение этой проблемы следует искать на пути углубления понимания принципиального различия между деятельностью теоретического и практического разума.

Религия - это плод именно человеческого разума, а не фантазии, но разума не теоретического, а практического (вернее, не столько теоретического, сколько практического). Чем глубже будет понято различие между двумя этими фундаментальными формами проявления человеческого разума, тем яснее для нас станет проблема отношений философии и религии.

Теоретический разум направлен на познание Сущего и ищет причины явлений. Найденные причины объясняют ему, как обстоит дело в действительности, и потому теоретический разум занят исключительно объяснениями. Напротив, разум практический направлен на утверждение должного(желаемого) и ищет средства реализации этого должного как цели.

Учение, сообщающее о найденных причинах, есть (научная) теория, которая может быть истинной или ложной. Она ложна в том случае, если указывает не на те причины, которыми явления порождаются на самом деле. Учение, излагающее цели и найденные средства, есть доктрина. Она ложна в том случае, если указываемые ею средства на самом деле не ведут к достижению цели. Так, например, физиология человека - это наука, теория; а медицина - это учение о средствах излечения от тех или иных болезней. Задача ученого-физиолога - открыть причины заболевания. Врачебная же доктрина ложна, если она предлагает не те средства, которые ведут к излечению. Можно иметь верное (истинное, "научное") объяснение той или иной болезни и одновременно - неверную доктрину лечения (или не иметь никакой); и, наоборот, можно уметь правильно лечить заболевание при неправильном понимании его причин или даже при отсутствии какого бы то ни было понимания этих причин (так лечат многие знахари). Следовательно, правильные доктрины в принципе независимы от истинных теорий.

Доктрины старше теорий и «убедительнее» их в силу их "доказанности" самой практикой, самой жизнью и историей. Не случайно в древности более древнее учение считалось и более авторитетным (у греков Орфей, например, ставился выше Гомера) - оно выдержало проверку временем. Однако какая-нибудь теория всегда лежит в основе той или иной доктрины (или, лучше сказать, всегда имплицитно содержится в ней), ибо теория очень легко может быть получена простым "перевертыванием" практической доктрины. Для этого достаточно используемые на практике средства представить общими причинами соответствующих явлений. Если, например, дикарь самой практикой своею убежден, что он может вредить другим дикарям одними только своими пожеланиями им вреда или особыми словесными заклинаниями, то, перевернув это отношение, он легко может получить соответствующую "теорию", согласно которой в основе всякого рода зла в мире лежит недобрая воля каких-то злонамеренных "духов".

И действительно, представления о духах есть у большинства народов - вместе с практикой использования этих духов в повседневной жизни. Так, например, у американских эскимосов духи и сейчас настолько "вплетены" в самую рутинную повседневную бытовую практику (охота, врачевание, ведение домашнего хозяйства и т.д.), что "владельцы" духов - шаманы - даже продавали их (по 150-200 долларов за духа) тем, кто предъявлял на них спрос (считалось, что все абсолютно духи "приватизированы" и "лишних" духов нет). Таким образом, духи у эскимосов были самыми обычными и необходимыми средствами достижения повседневных целей - и в то же время духи служили и объясняющим принципом, помогающим ориентироваться в природе. Согласно этим представлениям, у каждого явления и вещи в мире есть свой дух, который ими управляет (они называли их "инуа" - дословно: "его человек"). Эти духи выстраивались в иерархию от наименее властных и важных, управляющих ограниченной сферой, до самого мощного и важного - для эскимосов таким, естественно, был хозяин моря, от которого зависела вся их жизнь.

В научной теории исходные факты, которые требуют объяснения. В простейшем случае факты не обсуждаются - они даны. Однако в более сложных случаях и факты могут быть установлены неправильно.

В доктринах, в отличие от теорий, заданы не факты, а цели. У человека, в отличие от животных, возможны противоречия между потребностями его тела и потребностями его духа. Не все то, что благо для человеческого тела, есть благо и для его духа. Животному достаточно сытости, покоя, тепла, безопасности и здоровья. Человек же может пожертвовать всем этим ради чего-то более ценного для него и обречь самого себя на невзгоды и физические лишения (даже мучения и смерть), ощущая при этом себя счастливым.

Более того, видимо, следует признать, что такое поведение не только возможно для человека, но и необходимо для него. Человек с ограниченными (чисто животными) потребностями - не человек. И окружающие его люди, и, главное, он сам презирают чисто животное существование и стремятся его хоть как-то очеловечить, найти в жизни что-то более высокое. Найти человеческий смысл жизни. Человек, следовательно, разумен не только тем, что он способен более эффективно удовлетворять свои животные потребности, но и, главным образом, тем, что он наделен некими более высокими потребностями.

Именно этот факт (а не такие явления, как сновидения, обмороки и т.д.) должен был неизбежно приводить древних людей к представлениям о существовании (человеческой) души как чего-то радикально отличного от тела. Ведь невозможно же приписать физическому телу желания справедливости, добра, истины, красоты. Тело требует только пищи, тепла, безопасности, удовольствий; душа же хочет иного. Следовательно, она есть нечто, отличное от тела. Человек не просто животное, но и духовное существо.

Сказанное, однако, не означает, что человек от рождения в совершенстве знает, чего именно он хочет. Человеческий дух от рождения жаждет, например, справедливости вообще, не зная еще, как она конкретно выглядит. Последнее ему еще только предстоит найти самому - как в жизни отдельного человека, так и в жизни всего человечества в целом. что стремление и эти поиски могут быть названы и религиозными (в самом широком смысле). Говоря словами русского философа Владимира Соловьева, "как внешняя природа лишь постепенно открывается уму человека и человечества, вследствие чего мы должны говорить о развитии опыта и естественной науки, так и Божественное начало постепенно открывается сознанию человеческому, и мы должны говорить о развитии религиозного опыта и религиозного мышления". Религия развивается так же, как и наука.

Таким образом, любая доктрина, принимающая и провозглашающая такие чисто человеческие ("сверхживотные") ценности и предлагающая средства к их достижению, очевидно, и может быть названа религией (в самом широком смысле). В таком случае религией является любое учение, поднимающее человека над животным, объясняющее ему, зачем (а не почему) он живет, и дающее ему тем самым чисто человеческий смысл жизни.

Религия - это не теория сущего, а учение о должном, о том, каким должен быть человек и как он должен вести себя в мире и в обществе. В этом, а не в самой по себе вере в Бога (или богов) суть религии. Без этого она просто не может существовать!

В конфуцианстве и буддизме, например, нет представлений о Божестве, но это религии, потому что они учат человека тому, каким он должен быть, к чему стремиться, а чего избегать, что любить, а что ненавидеть.

Природа (физическая) тоже наделила людей знанием того, что для них хорошо, а что плохо: удовольствие и боль непосредственно подсказывают, к чему стремиться, а чего избегать. Однако эта, общая у человека с животными, "религия" оказывается для людей недостаточной и понуждает его искать истинную религию, которую мы и называем этим словом. С этой точки зрения вся история человечества может быть представлена как движение от первоначальной "животной религии" ко все более и более "человеческой". При этом нужно различать историю превращения знаний о сущем (в том числе и о богах, духах и т.д.) и историю развития представлений о должном - отличать развитие науки от развития религии.

Сказания древних о жизни, деяниях и изречениях их богов и пророков - это не религия, а древняя наука (история). Ведь она говорит нам о том, что есть или было. Поэтому ложность или истинность этих рассказов должна устанавливаться чисто научными методами. Религией же в этих преданиях является только то, чему учили людей Зевс, Яхве, Моисей, Христос, Мухаммед. Их законы, заповеди, то есть учение о должном, истинность которого научным методам неподсудна, - только это и есть религия.

Конечно, в религиозных учениях суждения о должном и рассказы о сущем, как правило, сильно перемешаны друг с другом. Причем нередко рассказами о сущем обосновывается учение о должном. Разъединить эти два аспекта чрезвычайно трудно. Дело в том, что они создавались на той стадии развития людей, на которой их мышление в категориях сущего еще не отделилось от мышления в категориях должного. Древние еще не могли сами различить религию и науку (даже Аристотель еще не видел этого различия, даже Фома Аквинский!).Сделать это должны современные ученые и богословы.

"Наука и религия"